Истории

Город – это не дома, это - среда

Говорят, что Москва – это не тот город, где хочется жить, а вот в Петербурге, несмотря на климат, жить приятно. Жить в городе – это осваивать пространство, в том числе невидимое, дышать им, изучать и любить. А не только работать и потреблять.

Что такое город в нынешнюю постиндустриальную эпоху, петербуржцам рассказал доктор культурологии, кандидат архитектуры Владимир Никитин. Сам он почти всю жизнь прожил в Киеве, «вокруг которого» за всю историю сменилось восемь государств.

- Киев, как и Рим, можно назвать вечным городом. Дело не в том, что там есть здания, которым 2000 лет, и они еще столько же простоят, просто весь он так насыщен символами, что и города уже не будет – а символы останутся. В общем, сейчас это ощущение усиленно разрушается. Думаю, это и Петербургу знакомо, хотя город у вас относительно молодой. Не утихает, а только усиливается конфликт между инвестиционным и символическим мышлением. Бизнес разрушает символы, в том числе нематериальные: атмосферу, небесную линию и пр.

Для архитектора город – это модель. Для строителя объект, для менеджера – средство извлечения прибыли. Это не так плохо, но будущее есть только у тех городов, чьи менеджеры-правители озабочены также поисками Смысла. А смысл любого города – это объяснение, почему мы все должны жить вместе, скученно, если можно жить в лесу или деревне.

Не утихает, а только усиливается конфликт между инвестиционным и символическим мышлением. Бизнес разрушает символы, в том числе нематериальные: атмосферу, небесную линию и пр.

У меня, кстати, был знакомый олигарх, который решил построить вдалеке от Киева элитный поселок. И там поселились богатые люди, а потом стали разъезжаться. Почему? Им, видите ли, не понравилось, что дома некуда пойти в вечернем платье. Что просто для того, чтобы выйти в люди, надо ехать за сто километров.

Заводы в Петербурге закрываются, они не выдерживают конкуренции с Китаем. Учиться можно удаленно. Значит, в современном городе должно появиться что-то другое, вокруг чего будет концентрироваться энергия миллионов людей. В советские годы городам подрубили корни, забрав у них финансирование: деньгами – кто сколько получит – распоряжался Госплан. Городской политики тоже как таковой не было: хорошо, что она возвращается сейчас, потому что это важнейший вид коммуникации.

Современные большие города – и не только Лос-Анджелес с Рио-де-Жанейро – превращаются в города-шоу. Они ничего не производят, но они показывают себя. Ради этого в них стоит жить, хотя мне кажется, что, если город популярен у туристов, это сулит некую опасность для коренных жителей. Туризм – это когда приезжают миллионы людей и пожирают эмоции. А они, знаете ли, не бесконечны. И если эмоции будут съедаться туристами, самим горожанам будет все больше наплевать на то, что происходит в их городе. Хотя я уверен, что мне многие возразят и скажут: все уважающие себя города борются за туристов, это ведь инвестиции. Да, конечно. Так рассуждают правители с менеджерским, а не смысловым подходом. Других подходов они не уважают и боятся. Мы в Тольяттинской академии управления – одном из самых оригинальных учебных заведений страны – затеяли игру для студентов. Нужно было написать сценарий: что будет, если «АвтоВАЗ» закроется и перестанет кормить этот город. В итоге меня из этой академии попросили. Испугались такого циничного мышления.

Если эмоции будут съедаться туристами, самим горожанам будет все больше наплевать на то, что происходит в их городе.

В России за последние 30 лет не появилось ни одного города. В то время как китайцы начали колоссальную программу по строительству сотни городов-миллионников. У них есть сельские агломерации, и теперь на их месте надо построить города, попутно превратив крестьянских детей в горожан. В Российской империи у горожан, прежде всего у жителей Санкт-Петербурга, был особый статус, все проходили через некий ценз: имущественный и образовательный. И даже обеспеченные петербуржцы подчинялись особым законам в той же архитектуре: скажем, только дворяне имели право возводить себе дом с колоннами, причем лишь титул не ниже графского позволял сделать восемь колонн, а остальными приходилось довольствоваться двумя-четырьмя. Заметьте: люди сами придумывали для себя дома, сами давали указания архитекторам. А сейчас? Не то что дом – квартиру себе не делают, а предпочитают купить с ремонтом под ключ. Но ведь дом должна создавать хозяйка, в противном случае она и хозяйкой не будет. Впрочем, в Токио, как известно, стали и вовсе внедрять дома-капсулы. Отсек два метра в ширину и один – в высоту. Там есть розетки и вайфай. И людям этого достаточно для жизни. Думаю, следующим шагом после дома-капсулы станет дом-одежда.  

Так вот: не только квартира, а весь город должен создаваться теми, кто собирается там жить. И не имею в виду, что пассивных жителей из города надо выгонять. Нет, все должны принимать участие. Тем более, что мы ушли от советской системы планирования, и давно пора поискать какую-то новую.

В современном городе должно появиться что-то другое, вокруг чего будет концентрироваться энергия миллионов людей.

У советских градостроителей было чему поучиться. Взять наши Строительные нормы и правила, в коих было расписано все от и до – во многом лучше американских. Например, у нас лучше продумана противопожарная защита. Конечно, и наши проектанты кое в чем напортачили. Например, женщины до сих пор страдают. В целях борьбы с неравенством в каждом городе, парке, театре запланировано одинаковое количество туалетных очков для женщин и мужчин. Но в мужских туалетах дополнительно ставят писсуары, а в женских нет. В результате – очереди. Женщины не успевают в антракте сходить в туалет, а мужчины успевают всегда.

Итак, в советские годы никому в голову не приходило оспорить СНИП. Все в них было прописано: сколько школ на какое количество жителей, сколько театров, сколько оперных театров… Поэтому города проектировались быстро, как и строились. Интересно взглянуть на примеры бразильских городов, где такой системы не было. Два города – Куритиба, в которой живут полтора миллиона довольных жизнью бразильцев, и Сан-Паулу, где три миллиона, и они жизнью недовольны. Мэр Куритибы все делал наоборот. Выделили ему деньги на метро – метро нет до сих пор. Он их пустил на организацию наземного общественного транспорта. Получил бюджет на коллекторы, которые должны были защищать город от селей – не стал строить и их, а построил парки с прудами, которые прославили город на весь мир. От селей они тоже, кстати, защищают. Правда, мэр этот был поставлен хунтой, и его никто не заставлял отчитываться о деньгах.

Петербургу это знакомо, конечно, когда новый губернатор отменяет все проекты, подготовленные командой предыдущего лидера. (Достаточно вспомнить Ново-Адмиралтейский мост, Орловский тоннель – «МР»). На Западе, где управление городами по-настоящему выборное, тоже была такая опасность. Закрывались нужные программы, и тогда, чтобы защитить их, им присвоили статус юридических лиц. И теперь волевым решением закрыть их было невозможно, только по приговору суда. С другой стороны, сами мэры могут подкачать. Лужков в первые пять лет своего правления принимал великолепные решения: урбанисты его очень уважали. Главное, что мы сейчас хотим донести до правителей: город – это не дома, это - среда. Именно о ней должен думать правитель, который хочет, чтобы его город стал привлекательным. Есть такой французский архитектор Бофилл, который даже университет не закончил, ушел с третьего курса. Вот он построил десять новых городов под Парижем. А как? Приглашал рок-музыкантов и поэтов, которые тусовались и беседовали за жизнь. А потом под них создавал город, в который тут же стремились другие люди.

share
print