«Что бы ни происходило на Украине, в Узбекистане, в Италии, надо снимать кино, и в этом будет твое участие», - режиссер «Ассы», «Нежного возраста», «100 дней после детства» и других прекрасных фильмов Сергей Соловьев поделился с «МР» своими мыслями о зрительской культуре.
- О чем бы вам хотелось сказать читателям?
- О том, что меня беспокоит: мы теряем одно из очень важных искусств - искусство уметь смотреть фильмы. И не только мы, европейцы тоже, мы все жуем жвачку общества потребления. Наверное, рыночная экономика хороша для производства галош. Но рассчитывать на нее как на средство создания и потребления искусства смешно. Потому что единственной целью становится вышибание денег из зрителя. Никаких других целей сейчас нет в так называемом коммерческом кино.
- Но существует же и некоммерческое кино.
- Но оно существует на странных полуподпольных началах. Допустим, в Париже, если вы чуть свернете с широкого бульвара, то найдете кинотеатр, где в одном зале идет ретроспектива Сокурова, в другом - Трюффо. Люди это смотрят, и такое времяпрепровождение нормально. А у нас это всегда какая-то героическая акция - посмотреть хороший фильм.
- Ваше внутреннее состояние зависит от атмосферы в стране, в обществе?
- К большому сожалению, нельзя быть независимым от внешнего мира. А жить с этим миром - это тоже большое искусство, потому что очень важно в нем не потеряться. Он так устроен: перемалывает и выплевывает.
Что бы ни происходило на Украине, в Узбекистане, в Италии, надо снимать кино, и в этом будет твое участие.
- Что отличает современных 20-летних от тех, кому было 20 лет в конце 90-х (героев фильма «Нежный возраст»)?
- Да ничего. Все молодые (а я их помню, начиная с 50-х годов) - хорошие люди. И гибнут они все одинаково. Это несвершившиеся поколения. И в своей несвершенности они и обрели свою совершенность. И среди них встречаются чудесные люди, чуткие, разумные, а бывает абсолютнейшая масскультовская дребедень. Просто сейчас эта самая дребедень стала предметом государственных забот - чем больше их, тех лучше: дребедень покупает билеты, жрет попкорн, не ходит на нехорошие акции, а ходит на хорошие. И рок, в том числе, превращается в коммерческую ерунду.
- Были ли все-таки какие-то культурные события в последнее время, которые вас порадовали?
- Я вот делаю фестиваль «Дух огня» в Ханты-Мансийске. Это фестиваль дебютов. И Событие в том, что обязательно кто-то где-то в какой-то момент снимет хорошую картину. До этого мы не знали ни его имени, ни как он выглядит, ни о чем он думает, но появляется кино.
- Есть надежда, что мы увидим эти картины в прокате?
- Нет, надежды нет. И сами ребята уже ничего не ждут. Странная вещь: в советские времена массовый кинопрокат тоже не отличался величием творческих замыслов. Но все-таки любили Гайдая, а он был очень хорошим режиссером. Веселье было разумной мерой сопротивления. Теперь же - совершенно все равно, что показывать. Хоть вверх ногами, лишь бы как-то загнать людей в зал. А как они оттуда выйдут, уже никого не интересует.
- Вашу «Анну Каренину» все же показали в кино, хотя сеансов было и немного.
- Работа над фильмом заняла много времени, и вообще, эта тема меня интересует до сих пор. Есть такая форма - тема и вариации. «Анна Каренина» - магическая тема, от нее трудно оторваться. Я даже собираюсь спектакль ставить. Актеры будут не те, что в фильме: я уже пригласил на роль Каренина Петра Мамонова.
- Что бы вы хотели спросить у зрителей?
- Поговорить, пообщаться я всегда рад. Кино - это вообще способ общения. А спрашивать «Объясните мне, что происходит на Украине!» не буду. Я примерно знаю.
- И что вы об этом думаете?
- Я думаю: что бы ни происходило на Украине, в Узбекистане, в Италии, надо снимать кино, и в этом будет твое участие.
