Как корреспондент «Моего района» ездил автостопом в Заполярье
Автостоп - не массовая форма быстрого передвижения между населенными пунктами. Автостопом ездят из-за экономии или ради приключения. В любом случае это то, на что отваживается меньшинство наших сограждан. Они могут часами голосовать на трассе и часами ехать, сменяя дорогой внедорожник на ходящий ходуном и видавший виды КАМАЗ. Я выбрал один из весьма сложных маршрутов – от Москвы до заполярного Мурманска. В дороге шел снег, светило солнце и хотелось спать.
Поездка автостопом - это не так сложно, как кажется, но в то же время и не так легко. В России существуют целые сообщества автостопщиков, функционируют тематические сообщества «ВКонтакте», живут авторы книг об автостопе, в общем – есть своя субкультура и братство, члены которого тебя, незнакомого человека, могут, как минимум, поселить на ночь в своей квартире, дать помыться и отоспаться с комфортом. Это называется «организовать вписку». Но многие используют автостоп вне контактов с профессионалами такого увлечения.
Спросив «Куда едешь?» и узнав, что я еду в Мурманск, водители, удивившись, дружелюбно роняли: «Ну ты чудак или сумасшедший».
Например, активисты НБП гоняли автостопом, чтобы незаметно от силовых органов просочиться в регион и совершить там политическую акцию. Или попасть на гремевшие как-то «Марши несогласных», когда спешащих на поездах и автобусах оппозиционеров задерживали милиционеры. Впрочем, это не всегда спасало. Так, я этим летом попал под план-перехват, когда ехал с нацболами из НБ-Платформы на скандально известный «Марш за федерализацию Сибири» из Алтая в Новосибирск. Но план-перехват – это, конечно, редкость.
Нельзя просто встать на трассе и голосовать. Перво-наперво – сборы рюкзака. Не школьного, а туристического. В рюкзак отправляется запас одежды, ноутбук, продукты (консервы, печенье, шоколадки), фонарик, спальный мешок, сбоку крепится двухместная палатка, пенка и бутылка с водой, лучше не газированная. И берется ровно та сумма, которая тратится в обычной жизни на еду, деньги хранятся при себе.
Пуститься в путь автостопом не так элементарно, как кажется. Огромные трассы, забитые потоком транспорта в черте Петербурга и Москвы, да и любого города с шестизначным населением – неадекватное место для голосования. Сориентировавшись по карте, я предпочел выбираться из Москвы через Ленинградский вокзал, на электричке, спешившей в Тверь, вышел за Клином, откуда до трассы «М10» было рукой подать – 3 километра пешком.
Легендарная трасса «М10» прекрасна. Я ступил на ее обочину около 11 вечера, когда поток снизился. «Днем из-за плотного потока машине трудно свернуть на обочину, мало кто захочет париться, а вот ночью дальнобойщики охотно берут к себе, поболтать, чтобы не заснуть», – просвещал автора бывалый автостопщик. Так и получилось, три-четыре минуты голосования - и грузовик тормозит. Полтора часа до Твери пролетают, а там подворачивается грузовая «Газель». Узбек из Таджикистана, предупредивший, что засыпает, жалуется: «Только взял жену из Узбекистана, а власти границу перекрыли». Возле Новгорода часа в четыре его сморил сон, и за сто рублей он припарковался на стоянке.
На дороге на Северную столицу стоишь с поднятой правой рукой максимум десять минут. Останавливаются легковушки, «Газели», фуры. Спросив «Куда едешь?» и узнав, что я еду в Мурманск, водители, удивившись, дружелюбно роняли: «Ну ты чудак или сумасшедший». Пейзаж за окном – деревня за деревней, а мелкие городки по обочине чуть ли не липли друг к другу. После Новгородской области природа резко меняется. Среднерусский пейзаж становится более суровым, веет холодом. Если до Ленинградской области царила ранняя осень, то теперь приходит поздняя. Для москвича это как-то непривычно.
Северо-восток Ленинградской области насыщен мелкими населенными пунктами, дорожная сеть ветвится между ними. Поток фур спадает, а добрые люди, как правило, подвозят пару десятков километров, поймать машину на полсотни километров – удача.
Ночной автостоп – быстр, но выматывает. Незаметно находит сонливое состояние, и тогда встает выбор, как использовать утро: ехать или спать. Энергетические напитки, стимулирующие бессонницу, пьются как кисленький лимонад – без эффекта, выбор останавливается на втором варианте. Ведь впереди рывок почти на полторы тысячи километров, через малонаселенную Карелию, большую часть которой предстоит пересекать в темноте. Да и холодно там для коротания ночи в палатке. И я, изрядно промочив ноги в высокой траве, на свою беду раскинул лагерь где-то рядом с поселком Зуево, возле пути скоростного поезда «Сапсан».
Вырваться на трассу «М-18 Кола» оказалось не так уж просто. Северо-восток Ленинградской области насыщен мелкими населенными пунктами, дорожная сеть ветвится между ними. Поток фур спадает, а добрые люди, как правило, подвозят пару десятков километров, поймать машину на полсотни километров – удача. Автостоп требует жертв: холодный ветер, внезапный град и снег, дожди, голосование по полчаса - не редкость.
Среди подвозящих преобладают люди лет за сорок. Как правило, общительные и знакомые с автостопом. Как-никак тысячи туристов летом так добираются до Карелии. Многие рассказывают об упадке региона. Так, в Киришах единственный функционирующий завод – нефтеперерабатывающий, контролируемый «Сургутнефтью». «До перестройки тут все цвело, и сельское хозяйство, много было экспериментальных поселков, работали заводы, а теперь – пейзаж, как в зоне отчуждения Чернобыля, хоть "Сталкер" снимай, ездим вот с друзьями в пейнтбол играть в руины», – констатировал интеллигентного вида мужчина, притормозивший, когда я переходил дорогу. Что действительно процветает в окрестностях Ладоги и Волхова – борщевик Сосновского, почти трехметровая трава-мутант.
Народ на дорогах в России отзывчивый. Видя огромные рюкзаки у прыгающих от холода автостопщиков, водители помогают пристроить ношу в багажники.
На отрезке Москва - Питер часть водителей говорила о треш-дороге на Мурманск. Очевидно, они никогда не были на ней. Трасса лишена выбоин и прочих прелестей, характерных для центра. И уж точно не походила на федеральные дороги западной Сибири, где ямы сменяются километрами грунтовки. Байки о том, что ждет впереди, оказались одной из любимых тем многих водителей. «От Петрозаводска на Мурманск - мертвая трасса, как вечереет, так разве что раз в час машина проедет, а обочина такая, что и при желании не остановиться», – уверял петрозаводский грузин Сергей. Он подвозил 300 километров, от Сясьстроя до поворота на Петрозаводск: «Автостопщиков стал брать после того, как всю ночь в карельский мороз промучился сломанный, никто не тормозил. Некоторых по несколько раз вожу, телефон даже даю. Но ты в Петрозаводске лучше на поезд сядь, я таких, кто до Мурманска автостопит, еще не видел». Карелия, по его словам, живет добычей полезных ископаемых, является «красным» регионом с широкими возможностями у силовиков и здесь оседают военные, отслужившие в Заполярье.
Народ на дорогах в России отзывчивый. Видя огромные рюкзаки у прыгающих от холода автостопщиков, водители помогают пристроить ношу в багажники. Как-то раз я пересек 500 километров в грузовой «Газели», от Костромы до Москвы, в пустом кузове. За это полиция может серьезно оштрафовать находящегося за баранкой. Люди останавливаются в темноте, в глухомани, едва рассмотрев лица голосующих. Дальнобойщики передают по рациям, что видели на обочине автостопщиков, и договариваются об их пересадках на более дальний рейс. Под Петрозаводском в час ночи едущий по своим делам дальнобойщик сообщил, что в семь утра выезжает: «Если не подберут, жди синего “американца”, я до Мурманска».
Впрочем, не все было так гладко. В августе я проехал автостопом по Сибири, от Москвы до горного Алтая, где возвышается суровая Белуга, покрытая вечными снегами. По сравнению с теми краями Карелия отличается дороговизной придорожных заведений. Например, за Уралом можно было плотно поесть в кафе за 150 рублей, если, конечно, не заказывать шашлыки с водкой. На трассе «Кола» дешевизны не наблюдалось, но цены не страдали запредельностью столичного региона. Тарелка картошки с большой жареной сосиской стоила 110 рублей, а суп рублей 60. В Сибири вполовину дешевле.
Кто думает, что автостоп похож на следование туристическими маршрутами, ошибается. Красоты природы - леса, озера или горы - есть, но ограниченные придорожной полосой, так что чаще всего вид однообразный. Города не посмотреть - чаще всего трассы объездные. Ладожское озеро я не увидел, проехав десятки километров в прибрежной зоне. Но, когда вырываешься из привычного природного ландшафта, из обжитой людьми местности в слабозаселенную – впечатления яркие.
Неповторимый дух севера стал ощущаться к обеду второго дня пути, за Медвежьегорском. Ночь я трясся от холода у Кондопоги, города, где в 2006 году произошли столкновения местного населения с чеченцами. Поленившись тащить зимнюю обувь, я околевал в брендовых кроссовках, а зимняя парка (длинная тёплая куртка - «МР») как-то не шибко грела. Разбивать палатку было бессмысленно, и «мертвые часы» трассы, с 3 до 5 утра, я просидел в кафе на заправке.
Кто думает, что автостоп похож на следование туристическими маршрутами, ошибается. Красоты природы - леса, озера или горы - есть, но ограниченные придорожной полосой, так что чаще всего вид однообразный. Города не посмотреть - чаще всего трассы объездные.
Последние 700 с лишним километров меня вез мурманский дальнобойщик Иван. Он ехал не быстро, 60-70 километров в час. Как и многие жители Заполярья, он когда-то приехал из деревни, находящейся где-то в центральной России. Ругал Запад, рассуждал о грядущем ледниковом периоде, верил телерепортажам о войне в Донбассе; много работает, любит отдыхать в лесу; с автостопщиками дружелюбен. Из окна его фуры открывались столь непривычные жителю унылой Среднерусской возвышенности виды края бесконечных озер, рек и ручьев, тонких лесов, скальных отложений и сопок. Все пестрело красками, но стоило открыть дверь, как схватывало холодом. От Сясьстроя до Кандалакши - 650 километров по трассе без населенных пунктов. Мрачно: водятся волки и медведи. Люди периодически встречались. Это были торговцы ежевикой, продававшие ведро ягод за 500 рублей.
Моря в Мурманске не видно. Есть Кольский залив – конечная точка пути. Ночью вид у заполярного порта фантастический. Но утром Мурманск приобретает сероватый и унылый облик города, откуда за два десятилетия уехала треть населения - 150 тысяч из 450. Военные и моряки покидают то место, где долгие годы закрывали армейские базы и разрушали экономику. «Крабы всю рыбу уничтожают, а их запрещено ловить, квоты. Суда не разгружают в порту, таможня налогами давит», – рассказывал дальнобойщик Иван. В магазинах столицы Заполярья царит дороговизна, в том числе и на дары моря. Что не дорого – аренда квартир, «однушка» на месяц стоит тысяч десять. Летом расценки были поменьше, но наплыв беженцев из Украины аукнулся ростом цен. Любопытно, что каждый десятый мурманчанин – украинец, но украинскую культуру здесь чиновники не поощряли никогда и старались русифицировать украинцев. За неделю, что я пробыл в городе, местный оппозиционер Александр Валов бежал на Украину от репрессий, а лидер анархистов Расходчиков освободился из тюрьмы. Еще Мурманск знаменит нацболом-политзеком Русланом Хубаевым.
Ночью вид у заполярного порта фантастический. Но утром Мурманск приобретает сероватый и унылый облик города, откуда за два десятилетия уехала треть населения - 150 тысяч из 450. Военные и моряки покидают то место, где долгие годы закрывали армейские базы и разрушали экономику
Закрывая сюжет, не удержусь от оценочных суждений. На дальних и безлюдных трассах удача ехать на выпущенной в США фуре - и кресло удобное, хватает места и для того, чтобы огромный рюкзак приткнуть. Такие фуры, если поймать их с утра, могут провезти за день полтысячи километров. Отечественные КАМАЗы – нечто адское на разбитой трассе и вполне комфортны на гладком полотне. «Газели» и «Исузи»: рюкзак на колени и через час сводит ноги. Впрочем, вольная поездка без кондукторов этого стоит.
автор фото Мария Катынская
