«МР» узнал, почему Федор Лавров дебютировал как режиссер с «недетской» историей из детского сборника Маркеса и чего ждет Андрей Могучий от второй сцены БДТ.
Новелла Маркеса про бессердечную бабушку и простодушную Эрендиру в премьере на сцене Каменноостровского театра из невероятной и печальной истории трансформировалась в стремительное кабаре-комикс со жгучими латиноамериканскими ритмами. Двадцать лет жизни героев укладываются в несколько баллад в исполнении профессиональных музыкантов. От порыва ветра, спалившего дом и обрекшего 14-летнюю девочку на сексуальное рабство, до последнего дыхания суховея, который заметает следы уходящей невесть куда Эрендиры, проходит всего час двадцать.
Молниеносность действа с мельканием кадров рисованного комикса не оставляет времени на раздумья, на сочувствие героине. «Эрендира» на повышенной скорости открывается как история об ином мироустройстве, где действуют свои правила, свои представления о добре и зле. Если бабушка была проституткой в публичном доме, потом женой, матерью и вдовой контрабандиста, не удивительно, что и внучке ее уготована такая же судьба. Впрочем, скорее всего не ей одной: в их деревне принято продавать девственность мяснику, а шлюх разных мастей в новелле столько, что в конкурентной борьбе они даже побили слишком успешную соперницу. «Гордая, покорная, прекрасная» - именно таким предстает в новелле женский идеал, эта фраза дважды звучит и на сцене Каменноостровского театра. Прекрасная Эрендира покорно терпит поток тысячи и тысячи клиентов, проходящих через ее постель. Здесь только завоеванная красота имеет значение. И количество завоевателей лишь усиливает волшебный магнитизм Эрендиры и тягу к ней мужчин. И вот один из них – Улисс, сын контрабандиста, покоряет ее сердце. И тут просыпается гордость: три попытки побега, три попытки убийства бабушки...
«Эрендира» на повышенной скорости открывается как история об ином мироустройстве, где действуют свои правила, свои представления о добре и зле.
В новелле и спектакле нет однозначно положительных и отрицательных героев. Особенно ярко это проявляется в игре Нины Усатовой – бабушки, по сути, главной героини действа. Есть реальный мир, где правит властная и решительная экс-контрабандистка, готовая убить и убивающая любого, кто встанет на пути к ее мечте – вернуть былое состояние и сделать из внучки-проститутки королеву пустыни. И есть мир ее ночного бреда, где она полна сомнений, терзаний, признаний, воспоминаний о прошлом, когда она была горда, покорна и прекрасна. Речь бабушки наяву кажется бредом, а сонный бред верхом здравомыслия. И единственной попыткой рефлексии, которой остальные герои лишены напрочь.
Возможно, поэтому, несмотря на весь ужас происходящего, действие не угнетает, а, напротив, оставляет какую-то надежду. Призрачную, как аутичная Эрендира. Пронзительную, как острые мачете охранников-индейцев. Реальную и комичную, как графичные лица клиентов. Душа мечется и живет только в песнях. И прорывается на свет убийственными финалом.
Федор Лавров и Андрей Могучий решили его несколько иначе, чем его видел Маркес. В оригинале после убийства Эрендира с кучей золотых слитков уходит куда-то по берегу Карибского моря. В спектакле молчаливая Эрендира вдруг говорит стихами неких латиноамериканских поэтов о любви, о философии, и бросается в зал… В любом случае она сделала свой выбор – свободу и одиночество.
Федор Лавров, режиссер «Эрендиры», исполнитель роли Фотографа:
Цель. Работа над «Эрендирой» стала для меня особым испытанием. Маркес очень сложный автор. Иногда, после многих репетиций, мы понимали, что пошли совсем неверным путем, и начинали все с начала. Доходило порой до отчаяния. Не знал, куда народ, цель все больше удалялась. Нам очень хотелось попасть в десятку, приблизиться к авторскому замыслу. Чувствую, что это случилось. Бывает заумное авторское кино, а бывает мейнстрим. Для меня оптимально, когда эти крайности сходятся. Наивная и простая форма спектакля не мешает говорить с публикой о серьезных вещах – о любви и свободе. Мне хотелось, чтобы мой первый спектакль был честным, искренним разговором с людьми.
Сказка. Латиноамериканская культура только кажется далекой, сходства есть, но есть и различия. Если вы воспитаны на русских сказах, самая страшная – это колобок: его съели, а во всех остальных все поженились, все зашибись. У Маркеса другая история. Мы ждем, что эти двое должны пожениться, а ничего подобного не происходит. Он идет дальше. Но если брать реальную жизнь, она ближе к Маркесу, чем к нашим сказкам и персонажам.
Наивная и простая форма спектакля не мешает говорить с публикой о серьезных вещах – о любви и свободе. Мне хотелось, чтобы мой первый спектакль был честным, искренним разговором с людьми.
Предыстория. Эту вещь мне давным-давно подсунул мой отец. И сказал, вот это было бы здорово сделать. У него была идея, чтобы в роли бабушки выступил замечательный наш педагог, ставивший бои на шпагах у Козинцева в «Гамлете», артист, которого с нами уже нет, - Черноземов. Я много тогда уже знал из Маркеса («100 лет одиночества», «Осень Патриарха», какие-то основополагающие вещи), а этот сборник, как он сам называл «Детских историй», мне не попадался. Отец дал прочесть. Это был первый или второй курс института. С тех пор история про Эрендиру валялась где-то на задворках сознания. И вот 1 августа 2013 года, когда встретились с Андреем Анатольевичем на набережной Финского залива в Комарово, он предложил попробовать себя в качестве режиссера. Взял паузу «на подумать», принес несколько произведений, Андрей Анатольевич выбрал «Эрендиру», она и у меня была в фаворе. Так что не с потолка взялся Маркес.
Станислав Гроздилов, художник-постановщик из США:
В Латинской Америке существует культура кукол, с помощью которых можно влиять на судьбу. Это индейские верования, которые победили и растворили в себе католицизм. Почти в каждой семье присутствует домашний алтарь, вместо изображения святых люди расставляют фигурки умерших родственников, себя, друзей, врагов. В зависимости от текущей ситуации, чтобы за счет особой расстановки повлиять на нее. Маркес как очень прозаичный автор, который плетет огромный ковер из различных судеб, людей, семей, то у каждой из них свой театр, где они все уже разыграли. Там все идет параллельно в мире кукол. Воплотить такие вещи на сцене было крайне сложно. Я себе это представлял мрачнее и реалистичных тонах. Но в процессе работы пришли к комиксному варианту. Теперь я вижу, что это гораздо более похоже на латиноамериканскую культуру.
Маркес как очень прозаичный автор, который плетет огромный ковер из различных судеб, людей, семей, то у каждой из них свой театр, где они все уже разыграли. Там все идет параллельно в мире кукол.
Нина Усатова, народная артистка России, исполнительница роли Бабушки:
Много лет назад, еще в Молодежном театре при Советском Союзе, было предложение по Маркесу, но это был настолько не мой материал, что испугалась, отказалась. Но Маркеса начала читать. Но и сейчас все равно он от меня очень далек. Согласилась на роль из авантюрных соображений, найти что-то в себе. Мне интересна эта роль. Я еще не «доварила» ее до конца. Думаю, это и невозможно – каждый день мы находим в тексте что-то новое. Кто не читал новеллу, спектакль вряд ли поймет.
Андрей Фисько, второй исполнитель роли Фотографа:
При первоначальном прочтении возникает одна история, и я, честно говоря, ее репетировал первые пять месяцев: бабушка убила меня, а дети убили бабушку, хорошо, что нашелся кто-то, кто за меня отомстил. Потом начали еще копать, и открылся многослойный пирог: малиновое варенье, крем, мышьяк… Может, и вовсе не было ни бабушки, ни фотографа, а только Эрендира, которая убила реальность и ушла в реальность другую. Наши фотографы с Федором совершено разные, своя мотивация, характеры, только фотоаппарат один.
Мы попадаем в иную систему координат, в иную реальность – что свойственно Маркесу с его магическим реализмом. Эта вещь уместна для этого театра: своей музыкальностью, зрелищностью, наивностью и вместе с тем с проникновением в глубинные природные сакральные грани, которыми уникально владеет Маркес.
Ольга Воронина, исполнительница роли Эрендиры:
Хочется дотянуться до Маркеса. С одной стороны, автора не переплюнешь и, может, было правильнее заканчивать так, как написано. Но если у актера есть потребность договорить, это театр, есть у актера такое право. Текст для финального монолога подбирала сама - это латиноамериканские стихи.
Полина Толстун, вторая исполнительница роли Эрендиры:
История Эрендиры буквально поглотила, я упала в Маркеса. Его нельзя читать по первому плану. Есть страшный сюжет, но это только фантик. А внутри – что-то удивительное, непостижимое, тайна.
Андрей Могучий, художественный руководитель БДТ:
Поздравляю Федора Лаврова с режиссерским дебютом. С моей точки зрения, он удачен. Это важная для нас история. Развивается новая стратегия Каменноостровского театра – музыкально-драматического, с особым репертуаром – необычным, экзотичным, музыкальным. «Эрендира» - это не высокомерный, во многом построенный на жанре наивного мексиканского искусства, спектакль, который может и должен рассчитывать на очень широкий круг зрителей. Он рассказывает о сложности человеческой натуры, о том, что каждый из нас обладает каким-то дном, которого сам не знает. Мы попадаем в иную систему координат, в иную реальность – что свойственно Маркесу с его магическим реализмом. Эта вещь уместна для этого театра: своей музыкальностью, зрелищностью, наивностью и вместе с тем с проникновением в глубинные природные сакральные грани, которыми уникально владеет Маркес. Сочетание несочетаемого.
Фото: Василий Казимиров, БДТ.
