Истории

Иван Твердовский: «Подростков из коррекционных классов все терпеть не могут»

Режиссер фильма «Класс коррекции», получившего призы на кинофестивалях, рассказал «МР» о работе над картиной про подростков-инвалидов.

«Класс коррекции» - первый игровой фильм молодого режиссера Ивана Твердовского. История любви и первых разочарований юной колясочницы Лены Чеховой получила награду «За лучший дебют» на юбилейном 25-м «Кинотавре» и гран-при на фестивале в Коттбусе. «Первый канал» уже купил права на «Класс коррекции», зимой он должен выйти в эфир. По сценарию, после многолетнего домашнего обучения девочка-колясочница Лена Чехова переводится в среднюю общеобразовательную школу, в класс коррекционного обучения, объединивший в себе детей с различными отклонениями. Там она не только встречает свою первую любовь, но и впервые в своей жизни сталкивается с жестокостью окружающего мира.

- «Класс коррекции» часто сравнивают с фильмом «Чучело» Ролана Быкова и «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай Германики. В ходе своей работы вы ориентировались на эти фильмы?

- Нет, но я смотрел их ленты. Фильмов про школу и трудных подростков снято больше тысячи и мне нужно было как-то ориентироваться в них, чтобы создать свое кино с похожей тематикой. «Чучело» до начала съемок я смотрел в далеком детстве, еще в не совсем сознательном возрасте. «Все умрут, а я останусь» видел, когда фильм вышел в широкий прокат. И если сравнивать мою работу с другими, то у нее намного большего общего с «Рассекая волны» Ларса фон Триера.

кадр из фильма

- В своих фильмах вы задействуете только профессиональных актеров?

 - Я считаю, что каждый человек, который снимается в кадре, актер. Даже в документальном фильме главный герой отчасти актер. Потому что, если, например, вас сейчас начать снимать на камеру, то в вашем поведении что-то изменится, т.е. вы начнете играть.
Каждый человек хочет выглядеть лучше и быть не совсем тем, кем он является в реальности. И есть профессии, которые позволяют уйти на несколько шагов вперед и заниматься какими-то нюансами, а есть базовый уровень, своего рода органика. Это когда ты берешь непрофессионального актера, и он начинаешь вести себя как в жизни. В «Классе коррекции», например, снималась девочка-карлица Маша Урядова, она не актриса, но после нашей ленты она снялась еще в трех картинах. Теперь она зарабатывает себе на жизнь актерством. В нашем фильме в массовке были задействованы и ребята из настоящих классов коррекции.

 - А что у вас связано с словами «классы коррекции»?

 - Очень здорово, что в моей школе их не было. Ведь если бы они существовали, то мое отношение к этим подросткам было бы таким же, как и у всей страны. Мы наблюдали ситуацию, когда в школе не было пандусов, и колясочников поднимали по ступеням дежурные, которые из-за этого должны прийти на занятия не в 8:30, как обычно, а в 8. И эта ненависть зарождается именно там.

Подростков из коррекционных классов действительно все терпеть не могут. Для учителей, которые с ними работают, они дополнительная нагрузка. И педагоги бы, конечно, с радостью от нее отказались. По регламенту в одном таком классе могут учиться пятиклассники, шестиклассники и семиклассники. Школьную программу они проходят очень медленно. А ведь им же еще и ЕГЭ сдавать…

кадр из фильма

 - Тяжело ли было найти с ними общий язык?

 - Наш продюсер любит рассказывать о том, как трудно нам с ними приходилось, как съемочная группа постоянно их ждала, что они больше отдыхают, чем работают, сильно устают. На самом деле ребята из коррекционных классов иногда были и повыносливее, чем профессиональные актеры.

Мне было легко работать с этими подростками, потому что они понимали: съёмки - это работа, а не развлечение, к ним нужно готовиться. И еще они оказались на удивление трудоспособными, ведь когда актеры в перерывах пытались отдохнуть, ребята из классов коррекции бегали и скакали. Поэтому я могу сказать, что нет особой разницы в работе с профессионалами и детьми из спецклассов. И когда ты не делаешь акцента, кто перед тобой – инвалид или здоровый человек, общаться с ним значительно легче. Поначалу съемочная группа шарахалась от наших подростков, боялась повесить на них микрофоны и заговорить с ними. Но через три дня мы поняли, что они такие же, как мы, и стали одной огромной семьей.                                            

share
print