Истории

Максим Диденко: «Все мы жертвы мифов»

В петербургском театре «Мастерская» решили исследовать «Молодую гвардию» Фадеева и реальную историю Краснодонского подполья. Кто и зачем превращает нас в орудие пропаганды, — поговорим с одним из режиссеров спектакля Максимом Диденко.

«МР»: Максим, с чем связано обращение к героям романа Фадеева? Не секрет, что сейчас Молодая гвардия ассоциируется совсем с иными, весьма политизированными проектами. Вряд ли среди зрителей «Мастерской» найдутся те, кто читал «Молодую гвардию».
Максим Диденко: Как-то мы с Митей Егоровым (мы вместе учились в СПбГАТИ на курсе Козлова) подумали, что надо что-то сделать вместе у Григория Михайловича в театре. Он давно звал нас. Возникло ощущение, что необходимо какое-то высказывание, как благодарность мастеру, возвращение к корням. К тому же Григорий Михайлович воспитал совершенно уникальных артистов, уже три поколения. Было интересно поработать с поколением «Тихого Дона». Тогда же возникла потребность в антивоенном высказывании. Мы стали искать. И вот наткнулись на «Молодую гвардию» Фадеева, вообще на личность Фадеева. И стали эту историю как-то исследовать. Втянулись. И решили сделать такой полифонический спектакль, в котором будет и реальная история, и миф, который на основе этой истории вырос, и то, как это с сегодняшней реальностью взаимодействует. Ведь Краснодон, в котором произошла история Молодой Гвардии, находится на территории Луганской Народной Республики. Сегодня часто оперируют понятиями «фашисты», «террористы». Интересно, что эти же понятия фигурируют и в советской пропаганде, и в немецкой. Кто герой? Кто предатель? Пропагандистская машина перемалывает человеческую жизнь, подтасовывая факты и деформируя реальность в нужную сторону. Хочется думать своей головой, конечно, не поддаваться. И зрителя мы к этому хотим привести.

DSC01387

Но для этого человек должен располагать достаточным количеством информации для размышлений, а у многих доступ к ней ограничен.
Доступ есть к информации. Просто нужен интерес. Как в истории с «Молодой гвардией». Я и не знал, что есть гигантский ресурс molodguard.ru, на котором есть любые, буквально все документы, связанные с Краснодонским подпольем.

Пропагандистская машина перемалывает человеческую жизнь, подтасовывая факты и деформируя реальность в нужную сторону. Хочется думать своей головой, конечно, не поддаваться. И зрителя мы к этому хотим привести.

А что это за ресурс, кто его создал?
Фанаты этой истории. Книга — это же произведение художественное, и людям было важно показать правду. Они собрали множество документов, которые тому, что происходит в книге, просто не соответствуют, и ее опровергают. Дело в том, что в тот момент, когда узнали о ребятах из Краснодона, это было в 1943 году, Хрущев (тогда глава компартии Украины) написал отчет и предложил эту историю использовать в пропагандистских целях. И прописал некую схему: активное сопротивление фашистам со стороны молодых людей, вдохновленных коммунистической партией и во главе с комиссарами. И многое было додумано, переиначено. Обычные, даже наивные школьники, которые все это делали, превратились в каких-то идолов, мифических героев.
Спектакль наш потому так и сделан, что в первом отделении, которое делаю я, это репрезентация мифа, т.е. то как это создавалось в советской машине, и во что превратилась эта история. Второе отделение — это исключительно документы. С ними работал Митя. Он исследует реальность, конечно, насколько это возможно, спустя столько времени.


Вариант документального театра?
Да, это абсолютно документальный театр. Он исследует письма, документы, стенограммы допросов. А в третьем отделении мы как бы реконструируем экскурсию в музей Краснодона, по музею молодогвардейцев.


Люди в музее тоже жертвы мифа или они живут в реальном пространстве?
Все мы, так или иначе, жертвы мифа. К какой-то абсолютно реальной ситуации нам притронутся невозможно. Поэтому нам при работе над спектаклем хотелось понять еще и почему, зачем рождаются мифы. Тогда в 1943-1944 году было важно найти какие-то примеры для подражания, сплотить людей вокруг какой-то идеи, идеалов на борьбу с фашизмом. Нужно было как-то оправдать и гибель детей для их родителей: что они настоящие герои. Для Краснодона это ведь была страшная трагедия. Когда Герасимов снимал фильм и актеров повезли на сцену казни, там собрались все родители, все жители Краснодона. И стоял стон. Они как будто еще раз пережили весь этот ужас. Экзекуция была чудовищной. Измывательская.
А дальше… Правда ведь никого не интересует. Она недостаточно годится для пропаганды. Она отсекает все лишнее, эмоции, детали, не вписывающиеся в общую, заданную канву. В этом все и дело. Пропаганде не нужна правда. И любая идеология не допускает, чтобы внутри мифа было что-то, что противоречит этой идеологии. Поэтому Сталин заставил Фадеева роман переписывать: в первой редакции он недостаточно точно отразил роль партии.

DSC01401


Не сразу уловил политическую конъюнктуру?
Да, именно. Фадееву не дали эту историю написать на полутонах, без черного и белого. Он был председателем Союза писателей, Сталин курировал его работу, и написать все как было на самом деле, было нереально. Есть версия, что Фадеев прекрасно осознавал, что он идеологическая марионетка, потому и застрелился. Кроме молодогвардейцев в спектакле, есть и Сталин, и Хрущев, и Фадеев. И момент давления, рождения мифа исследуется с их участием. Молодогвардейцы действовали по собственной инициативе, и Сталин сказал, что Фадеев выписал махновцев каких-то в романе, тогда как ничего без роли партии делать было нельзя, никто своей головой не имеет права думать, все должны думать по четко заданному вектору. В каком-то смысле сегодня образуется та же тенденция, по которой мы все должны думать одинаково. Причем, это характерно и для консервативной, и для либеральной линии. Если вы думаете не внутри какой-то отчетливой парадигмы, то вы становитесь врагом. Мне кажется это очень опасный путь. Так просто нельзя жить.

 В каком-то смысле сегодня образуется та же тенденция, по которой мы все должны думать одинаково. Причем, это характерно и для консервативной, и для либеральной линии. Если вы думаете не внутри какой-то отчетливой парадигмы, то вы становитесь врагом. Мне кажется это очень опасный путь. Так просто нельзя жить

Это один из признаков тоталитарного режима.
Именно так. Мне кажется, что нужно всем вместе оставаться в каком-то поисковом сознании, в ситуации пробужденной, а с не готовыми клише для любой ситуации, любого явления. Иначе мы перестанем развиваться. Этого допускать ни в коем случае нельзя.

Какие еще мифы, кроме руководящей и направляющей роли партии, вы развенчиваете в спектакле?
Один из самым знаменитых фактов: человек, который прописан у Фадеева предателем, на самом деле предателем не являлся. И его родители, все родственники в результате терпели очень мощные гонения. Хотя на самом деле этот человек был одним из комиссаров, но что-то в его образе, биографии не укладывалось в пропагандистский сюжет, и из него сделали отрицательного героя.
Или, например, Фадеев во время работы над книгой жил в доме у мамы Олега Кошевого, и она очень сильно постаралась, чтобы роль сына была преувеличена. И так далее. Вроде это мелочи, но когда начинаешь разбираться, погружаешься в иную, жуткую реальность. Правда этой истории гораздо жестче и героичнее мифа. Представьте, школьники, оказавшись на оккупированной фашистами территории, начали вести подпольную деятельность. Детскими методами. От руки писали эти листовки.

DSC01429

Откуда по-вашему у детей возникло это желание?
Началось все с того, что они стали свидетелями казни 30 шахтеров: у них на глазах их закопали живьем. Зрелище невероятной жестокости. Конечно же, не идеология сподвигла детей на риск, на подвиги, на борьбу. Месть, осознание того, что пострадал твой дом, твоя семья, мои братья, мои друзья, которых убивают, насилуют. Это рождает мощнейший протест. Срабатывает принцип — моя земля, мой дом, моя крепость. Природа этого протеста никак не связана с идеологией. Срабатывают абсолютно простые, патриархальные вещи. Мы на кастинге спрашивали актеров, что заставит тебя пойти на войну. И каждый говорил, если это коснется моего дома, моей семьи.
В спектакле мы исследуем, как подобного рода сюжет использует идеология. Зачем и во что можно превратить людей, манипулировать сознанием людей. Мы исследуем всю историю, какой ситуация была в реальности, как из абсолютно реальной ситуации это переросло в пропагандистский сюжет. Ведь в каждой школе в советские годы был уголок молодогвардейцев. Я в силу этой максимальной идеологизации к этому сюжеты относился с большим недоверием и без интереса. Пропаганда выхолащивает человеческое содержание и превращает во что-то совсем не привлекательное, очень формальное.
В широту они, может, и добиваются чего хотят. Это как реклама, как Coca-Cola. Множество инсценировок для народных театров, кино, опера. Все эти материалы мы тоже изучали, чтобы еще глубже исследовать тему, смотрели, как миф развивался, как он рос, и пришел в сегодняшний день, когда никто об этом ничего не знает. Не только актер из Луганской области, никто из артистов, когда мы спрашивали, никто не знает вообще об этом. Я тоже знал очень мало. Творчество Фадеева меня интересовало минимально. Именно потому мы и за это взялись. Сюжет заюзанный, затертый, было интересно снять эту шелуху, посмотреть, что это за штука.

Пропаганда выхолащивает человеческое содержание и превращает во что-то совсем не привлекательное, очень формальное. В широту они, может, и добиваются чего хотят. Это как реклама, как Coca-Cola. Множество инсценировок для народных театров, кино, опера. Все эти материалы мы тоже изучали, чтобы еще глубже исследовать тему, смотрели, как миф развивался, как он рос, и пришел в сегодняшний день, когда никто об этом ничего не знает.

Насколько сложно было работать в соавторстве с другим режиссером?
Мы придумали такую схему: я делал первое отделение, Митя — второе. Пока я работал на своей частью, Митя в ней абсолютно не участвовал, был далеко и занимался другими вещами. Это два отдельных авторских высказывания на одну тему. Есть общая идея, мы все обсуждали, но работали абсолютно независимо.

мг_реп_2

Но это не 7-часовой спектакль получился?
Нет (смеется). Мое отделении длится час 25 минут, Митино пока два часа, но может будет чуть покороче. Часа за четыре, думаю, уложимся. Я взял за основу композицию — либретто оперы литовского композитора советских лет, будет исполнено несколько текстов арий из этой оперы. Над музыкой работает Иван Кушнир. Есть несколько песен. Например, одна Джона Леннона.

Не боитесь политических сложностей после спектакля?
Мы стараемся его делать минимально политическим. Мы исследуем, скорее, людей, человеческую историю. Но от контекста не убежать. Он по-любому будет считываться. Если этого бояться, то надо спрятаться и вообще ничего не делать. Тогда никакого контекста не будет. Театр — это такой социальный институт, он публичный, он завязан на контексте.

От контекста не убежать. Он по-любому будет считываться. Если этого бояться, то надо спрятаться и вообще ничего не делать. Тогда никакого контекста не будет. Театр — это такой социальный институт, он публичный, он завязан на контексте.

Театр вообще или только русский?
Особой разницы нет. Разве что там используются уникальные технологии, невероятная сценография. Но и русский театр сейчас достаточно передовые позиции занимает на каком-то мировом фоне. И нет ощущения, что мы с другой планеты.

Что будете ставить после «Молодой гвардии» уже знаете?
Потом сразу буду делать в Театре наций «Идиота».

Москва переманивает?
Переманивает. В Петербурге пока не очень меня зовут ставить. Так, видимо, складывается судьба. В Москве все больше и быстрее происходит. Петербург — более консервативный. Так что после «Конармии» живу между двух городов. И мне нравится в принципе такой образ жизни. Хотя жить лучше в Петербурге. Он более комфортный. Москва для жизни город сложный. Очень много там такой энергии, с которой трудно оставаться спокойным. А в Петербурге такие пейзажи, много воды, перспективы такие, и можно много ходить пешком. В Москве тоже можно, я хожу, но там с этим сложнее. Я ведь предпочитаю вообще транспортом не пользоваться внутри города, разве что велосипед или самокат. Я в любое время года хожу пешком, очень важно чувствовать над головой небо, у чтоб ветер в лицо и все такое.

DSC01383

share
print