Как финские органы опеки решают проблемы неблагополучных семей и почему детей там не шлепают, стране, где партия «Единая Россия» декриминализировала семейные побои, рассказал уполномоченный по правам детей Финляндии Туомас Курттила.
Петербургский детский омбудсмен Светлана Агапитова в январе 2017 года принимала гостя-коллегу. Впервые Петербург посетил уполномоченный по правам ребенка в Финляндии, глава Европейской ассоциации уполномоченных по правам детей Туомас Курттила. Ему у нас все очень понравилось. И школы – от элитарной Академии танца Бориса Эйфмана и школы № 204 Центрального района с углубленным изучением финского языка до школы «Динамика» в Адмиралтейском районе, где учатся дети с тяжелыми нарушениями.
Побывал финский детский защитник и в двух школах – открытой и закрытой – где учатся дети либо уже прошедшие через суд, либо склонные к правонарушениям дети с девиантным поведением. Там финну тоже все понравилось, особенно мальчик, который очень хочет стать автомехаником и к своим одиннадцати годам уже успел угнать четыре машины, но теперь под руководством хорошего педагога Смирнова (имя финн не уточнил) встал на путь исправления.
Понятно, что журналистов, не особо знакомых с тем, как работает соцзащита семьи и детей в Финляндии, больше всего интересовало снижение количества скандалов, которые, как правило, доносит до российских СМИ «правозащитник» Йохан Бекман, связанных с изъятием детей у российских пьющих мамаш.
Корреспондента MR7.ru, знакомого с ситуацией, интересовала проблема в целом – финны, пригласив в прошлом году нескольких российских журналистов, занимающихся социальными проблемами, не скрывали, а с цифрами в руках рассказали, что в стране стабильно с 1991 года идет увеличение числа детей и подростков, которых социальные службы вынуждены забирать от родителей и размещать вне кровной семьи.
1991 год – таких детей было более 8 тысяч, 2007 – 16 тысяч, 2013 – 18 тысяч. Растет, особенно с 2009 года и число экстренных изъятий – когда ребенку угрожает опасность. 2007 – тысяча детей, 2013 – 4 тысячи. Финны этих цифр не скрывают. Напомним, что в Финляндии не делят детей на своих и «мигрантских» в этой статистике, да и вообще, а также там нет такой процедуры, как лишение родителей прав.
Там не изолируют ребенка, если его забрали из семьи, то работают с родителями по максимуму – чтобы ребенок потом туда вернулся, как правило, так и происходит. Если же сама семья в целом попадает в тяжелый кризис и ребенок «становится невидимым» (официальный термин), то есть у родителей нет ресурса, чтобы быть полноценными родителями – они без работы, у них проблемы в отношениях, нелады с алкоголем или наркотиками, да мало ли какие неприятности, есть бесплатная для семьи услуга – когда вся семья переезжает в кризисный центр-квартиру и находится там несколько месяцев, чтобы со специалистами решить свои проблемы.
Туомас Курттила сообщил, что ныне ситуация стабилизировалась – не увеличилось за последние три года число изъятий детей, но цифр не назвал почему-то, пообещав, что если так российским журналистам важно, он их потом пришлет. Вообще финский омбудсмен на пресс-конференции говорил обтекаемыми фразами, зато вполне себе живо общался потом.
Ситуацию спасла Агапитова, которая рассказала, что уже сейчас к ней в аппарат звонят и пишут многие российские женщины, решившие выйти замуж и уехать в Финляндию и заранее интересующиеся – как быть, как вести себя там, чтобы «не отняли ребенка».
Петербургский детский омбудсмен всем дает несколько простых советов. Да, детей в Финляндии шлепать и бить нельзя, таков закон. Перед органами опеки захлопывать дверь нельзя. А нужно вести с ними диалог, причем не «качать права», а конструктивно, отвечая на вопросы. Тогда все будет хорошо.
Светлана Агапитова привела пример, для нас абсурдный, а для финнов вполне себе нормальный. Опека, придя домой к женщине с малышом, увидела, что ребенок толще и весит больше, чем это соответствует его возрасту. Спросили маму – может, обследоваться вам вместе с ребенком? «Нет»,- сказала та и закрыла дверь. Через какое-то время пришли снова. Ребенок толстый. Может, обследоваться? Нет. И закрыла дверь. Третья попытка – то же самое. Тут финны забеспокоились – что происходит с ребенком? Может, опасность ему грозит? А не забрать ли, чтобы выяснить причину? У мамы все же хватило разума в итоге согласиться на обследование. Выяснилось, что у ребенка в роду бабушка страдала диабетом, и он сам склонен к диабету, поэтому лучше меры сейчас принять и лишний вес ребенка – его здоровью явная помеха.
Вот только от финнов таких историй трудно дождаться. Они будут говорить обтекаемыми фразами, говорить о том, что во главу угла всегда ставят интересы ребенка (что прописано законом) и никаких историй рассказывать не будут, и детей, изъятых из семьи в угрожающей ситуации и кризисные семьи вам ни за что не покажут –финны стеной стоят на страже частной жизни. Мы, когда попали в такой центр в Хельсинки, увидели пустые квартиры разной площади и пустую уютную общую гостиную – была пересменка в приеме кризисных семей, а ту часть приюта, где живут, нам не показали вообще, потому что там было много детей. Ситуацию, когда камера крупным планом показывает ребенка, изъятого из семьи и пережившего травму, а журналист тыкает ему в лицо микрофон с просьбой рассказать о себе, там представить нельзя в принципе.
Агапитова, а не Курттила, рассказала, что самая большая головная боль у финского омбудсмена сейчас – дети-мигранты, прибывшие в страну без родителей. Дети с другой ментальностью, не знающие языка, не защищаемые никем. Туомас Курттила уже потом сказал, что их прибыло в страну в 2015 году более трех тысяч человек. И вообще в Финляндии, чтоб вы знали, каждый десятый ребенок, не обязательно при этом мигрант, живет в бедной по финским меркам семье – и это проблема. Каждый пятый мальчик-шестилетка, согласно проведенному общенациональному опросу, говорит, что его никто не хвалит и ему от этого больно и обидно, а специалисты обнаруживают, что у мальчиков все больше проблем с учебой. Финнам есть над чем работать, хотя их система образования является одной из лучших в мире.
Сам финский омбудсмен, папа троих детей, похоже, любитель русской литературы: он говорил о том, что было бы отлично, чтобы финские дети лучше знали Петербург, и читали бы переведенных на финский Пушкина, Достоевского, Толстого и Чехова.
На конкретный вопрос российских журналистов, которых интересовало совсем не это, а то, как в стране, где законодательно запрещено даже шлепать детей и давать им подзатыльники, толкать и трепать за ухо в воспитательных целях, детей наказывают, финн задумался. Потом сказал, что в качестве наказания с детьми и родителями беседуют в школе, если ребенок что-то сломал, то родители возмещают ущерб. А еще ребенка в качестве наказания могут посадить на скамейку, даже в садике – чтобы охолонул, подумал. Правда, теперь педагоги сомневаются и в эффективности скамеечного отсиживания – ведь ребенок может начать страдать от одиночества, а это неправильно.
Говорить о том, что российский детский омбудсмен войдет в Европейскую ассоциацию уполномоченных по правам детей (ENOC) пока рано, так как в России до сих пор нет федерального закона, определяющего статус и деятельность российского Уполномоченного по правам ребенка.
Тем не менее, Анна Кузнецова, российский Уполномоченный по правам ребенка при президенте, приглашена на заседание ENOC, которое состоится в сентябре в Финляндии.
