Петербургский Уполномоченный по правам ребенка Светлана Агапитова и представители сообщества петербургских многодетных семей высказались по поводу ситуации с семьей Дель, откуда органами опеки были изъяты десять детей, а также рассказали о том, как обстоят дела с усыновлением.
Что нашли в Петербурге
Сегодня, 24 января 2017 года, стало известно, что одну из девочек семьи Дель – Полину – юрист Команды 29 Анна Фомина забрала из приюта и девочка поедет в Петербург, к бабушке – матери Светланы Дель, бабушка установит над ребенком временную опеку, вскоре должны забрать и отправить к той же бабушке в Петербург и мальчика, который пока находится в больнице. В отношении других восьми детей договор опеки расторгнут.
Светлана Агапитова по собственной инициативе запросила петербургские органы опеки, работавшие с семьей Дель, пока она жила в Петербурге, также уполномоченный встретилась с двумя девушками 20 и 21 года, ранее бывшими приемными детьми семьи.
«Девушки написали заявления, одна – против мамы, другая – за нее», - сказала Агапитова. Все документы – из органов опеки и тексты, написанные девушками, она направила Уполномоченному по правам ребенка при президенте РФ Ане Кузнецовой, руководителю Департамента социальной защиты Москвы Владимиру Петросяну и в соцслужбы Зеленограда, куда из Петербурга несколько лет назад переехала семья Дель.
«Чтобы решения принимали в интересах детей», - подчеркнула Агпитова. – Мы рекомендуем Светлане подавать в суд о признании решения о расторжении договора опеки неправомерным». Детский омбудсмен Петербурга считает, что необходимо проводить серьезную психолого-педагогическую экспертизу, тестирование, которое выявит связь родителей и детей, причем это необходимо делать, когда родители и дети находятся вместе. «Мы будем настаивать на том, чтобы дети до окончания решения вопроса не были помещены в другие приемные семи», - сообщила она.
Еще пять лет назад были подготовлены, но до сих пор не рассмотрены Госдумой поправки в Семейный кодекс РФ, где идет речь о том, что из семьи дети могут быть изъяты лишь по решению суда. И если в семье практикуется насилие, то лучше изолировать насильника или обидчика, чем детей или женщину с детьми. Кстати, как сообщила Агапитова, Михаил Дель был готов на то, чтобы именно он был «изъят» из семьи до окончания разбирательств из-за синяка, якобы нанесенного им одному из детей, а дети остались бы с мамой и не чувствовали стресс, когда в дом, а также на елку или на занятия балетом пришли опека и полицейские.
Особый путь православных
Ольга Лукоянова, многодетная мать с приемными детьми, возглавляющая православный Центр родительской культуры «Светлица», убеждена, что у России и в смысле приемного родительства особый путь, отличный от Запада: «Мы не принимаем понятия «профессиональное родительство», понятие «семья» незыблемо в сознании русского человека, это навсегда, мы не можем разрушить приемную семью только из-за того, что у нее существует договор с опекой, сохранение семьи – национальная русская идея».
Конечно, с мнением Ольги можно поспорить, у нас в Петербурге есть успешный опыт именно профессиональных семей, подготовленных АНО «Партнерство каждому ребенку», куда размещаются дети в кризисной ситуации в кровной семье – и в профессиональной семье всяко лучше, чем в детдоме,- МР7 писал об этом.
Но с чем нельзя не согласиться, так это с тем, что Ольга Лукоянова выразила мнение многодетного сообщества – люди стали бояться подобных «активных действий» опеки: «Все наши семьи стали чувствовать себя незащищенными перед беззаконием». Напомню, в той же Финляндии, о которой некоторые так любят писать, как об «исчадии ювенальной юстиции», толком даже не понимая, что это такое, если уж ребенка и забирают из семьи при угрозе жизни, то с родителями и детьми ведется совместная работа – потому что главное, чтобы семья воссоединилась и преодолела кризис.
Дети и родители не изолируются друг от друга, как случилось с семьей Дель, а имеют возможность встреч и общения.
У светских тоже своя позиция
Лада Уварова, возглавляющая движение «Петербургские родители» –многодетная мама. В ее семье растут кровные и приемные дети, также считает, что в ситуации с семьей Дель «все перевернуто с ног на голову» - изъятие детей является крайним шагом, когда с проблемной семьей уже проведена работа и ничего другого, кроме как забрать детей, не остается. Это не ситуация семьи Дель. Лада рассказала о том, как общественники сталкиваются со случаями, когда семьи настолько асоциальные и видно, что детям там плохо, но опека не торопится с изъятием.
«Ощущение надежности и безопасности мира для приемного ребенка, уже, как правило, травмированного, уже преданного, уже обиженного жизнью – вот цель приемной семьи», - сказала Уварова и еще раз подчеркнула, что изъятие детей из семьи было проведено с грубейшими нарушениями: «Забрали того, у кого синяк, и остальных «замели» за компанию, а потом к испуганным детям допускали почему-то «Лайф ньюз», а мать не допускали, с точки зрения прав детей все это возмутительно».
«Теперь каждый, кто ребенка шлепнул, у кого таракан бежит по кухне или рваные колготки дома обнаружатся, должен бояться, что от него ребенка отнимут – масса семей может почувствовать себя под угрозой», - сказала Лада.
Случившееся с семьей Дель она считает катастрофичным для семейной политики России. Про деньги, которые, якобы, как сообщали некоторые СМИ, и были основной целью семьи Дель, приемные матери сказали, что эти домыслы не имеют никаких оснований – по закону такие семьи обязаны отчитываться перед органами опеки, предъявляя чеки и описывая, куда были потрачены деньги из детских пособий и выплат.
Усыновление патриотизма
Светлана Агапитова представила ряд цифр, свидетельствующих о том, что пик усыновлений в Петербурге пришелся на 2014 год – на патриотическом подъеме после «закона Димы Яковлева» и перед очередным экономическим кризисом, сейчас число усыновлений упало. У Агапитовой пока есть цифры по домам ребенка.
Итак, число иностранных усыновлений все же удалось свести почти на нет – хорошо или плохо, здесь пока разбирать не будем. Но вот статистика по домам ребенка, то есть детей до четырех лет: в 2015 году – 71 ребенок, в 2016 – только 17 (Италия, Франция, Израиль – страны, с которыми есть соответствующие договоры).
Усыновление детей до четырех лет из домов ребенка российскими гражданами в Петербурге: 2014 год – 213, 2015 год –166, 2016 год – 108. Детей чаще берут под опеку и в приемные семьи, потому что, как пояснила Агапитова, это легче экономически, тем более, что материальное положение граждан ухудшилось. В дома ребенка граждане могут временно отдать своих детей, если в семье сложилась тяжелая ситуация или у родителей есть проблемы с алкоголем и наркотиками и они хотят лечиться, а ребенка оставить не с кем.
Есть и экстренные изъятия из семей совсем маленьких детей, когда существует угроза жизни ребенка. В 2015 году в дома ребенка Петербурга попали 17 таких малышей, шестерых удалось вернуть кровным родителям, в 2016 году таких случаев было 16.
Агапитова обратила внимание на то, что у нас существует «перекос» - легче отдать маленького ребенка под опеку или усыновление, чем помочь семье преодолеть кризис и сделать все, чтобы кровные родители и дети воссоединились, семья бы не разрушилась. В три раза уменьшилось число возвращения детей в кровную семью из домов ребенка в Петербурге.
В 2016 году удалось вновь соединить только 85 семей. То есть у нас гораздо меньше пытаются понять потенциал кровной семьи, «возиться» и вытаскивать именно кровную семью, возвращая мужчинам и женщинам – нашим гражданам – их кровных детей, помогая взрослым не опуститься и не стать маргиналами или побирушками, а детям – сиротами при живых родителях, чем отдавать в приемные семьи и под опеку, выплачивая деньги, изыскивая положенную по закону землю под дачное строительство для многодетных приемных семей и прочие меры поддержки. Между тем дети потом нередко начинают искать своих кровных мать и отца, и эти невидимые драмы тоже разыгрываются вокруг нас.
