Истории

Нежность, бережность, чуткость и грусть Вадима Сидура

В Центральном выставочном зале «Манеж» 15 августа 2017 года открывается для публики выставка «Война и Мир Вадима Сидура». Более ста работ из фондов Объединения «Манеж», а также произведения из частных коллекций.

На выставке представлены произведения разных периодов, среди них: скульптура, графика, керамика, резьба по линолеуму. Помимо таких известных скульптур, как «Раненый» (1963), «Формула скорби» (1972), «Узник» (1963), «Связи. Нежность» (1963), в экспозицию также включены неизвестные широкому кругу посетителей произведения.

«Мне хочется, чтобы зритель узнавал не «мою манеру», а мой мир», - говорил Вадим Сидур. Он утверждал, что его собственный жизненный опыт на 80 процентов состоит из военного. С 1942 по 1944 год он воевал на Третьем Украинском, командовал пулеметным расчетом.

 «Пути войны, как известно, неисповедимы. И когда восемнадцатилетним младшим лейтенантом, командиром пулеметного взвода я дошел до своего родного города и своей улицы, то уже от угла увидел, что от дома, где я родился и вырос, не осталось ничего. Только печная труба торчала как новаторский памятник моему детству и юности. Потом я был убит на войне», - напишет он. И в стихах тоже:

Я - цветок юный, советский
Убит был пулей немецкой.
«Вот и конец», - успел подумать.
Не вспомнил ни маму,
Ни папу.
Просто сполз
В жидкую грязь
На дно окопа.
И тихо умер.

Эти и другие стихи Вадима Сидура на русском и английском можно прочесть  на белых полотнищах в пространстве Манежа, переходя от скульптуры к скульптуре, вглядываясь в керамику и линогравюры.

Человек, выживший на войне, Вадим Сидур остро ощущал боль  живого. В его Войне нет героического начала – есть мольба о милосердии и сострадании.  «Немота гнева и сострадания», - отозвался о скульптуре Сидура «Инвалид» Сэмюэль Беккет. «Я остался жить, но это произошло не сразу. Довольно долго я раскачивался между жизнью и смертью. Голова моя с момента ранения все еще была постоянно опутана бинтами. Пуля немецкого снайпера попала мне в левую челюсть, чуть ниже глаза и виска, раздробив все, что только было возможно, потом прошла сквозь корень языка, почти отсекла его и разорвалась в углу нижней челюсти справа, образовав огромную дыру. Металлические осколки этой разрывной пули до сих пор сидят во мне», - писал Вадим Сидур.

Для Сидура мир всегда был огромным личным пространством, о котором он говорил так, как считал необходимым, не боясь, не оглядываясь и не подстраиваясь.  После хрущевского разноса  выставки современных художников в 1962 году, Сидура не выставляли, не давали заказов. Художник, к тому времени уже переживший тяжелый инфаркт, зарабатывал иллюстрациями и изготовлением надгробий.

Он работал в своей подвальной мастерской, ныне ставшей музеем. В 70-е годы пришло признание на Западе, работы Сидура были установлены  в Германии и в США.

Художник говорил, что живет в эпоху «равновесия страха». То было  время ядерного противостояния и осознания, что человечество способно вызывать рукотворные экологические катастрофы и уничтожить себя. Он  создает циклы работ «Гроб-арт» и «Железные пороки», в которых призывает подумать о том, «к чему ведет человечество наша машинная цивилизация». Все объекты этих циклов Сидур создавал из отходов человеческой цивилизации – старых труб, батарей, радиаторов и т. д.

«Мы бы очень хотели, чтобы петербургские зрители, пришедшие в Манеж, обратили внимание и на работы Сидура, не относящиеся к войне: потрясающие керамические тарелки  удивительными цветовыми решениями, скульптура женщины с ребенком, скульптура «Хулахуп» с невероятной пластикой, его «Девушек», его автопортрет с женой Юлией», - говорит Ирина Толпина, генеральный директор Манежа».

Нежность и бережность, чуткость и грусть – про это рассказывает  Сидур, создавая силуэты юных и старых людей, изображая Святое семейство или влюбленных инвалидов войны.

Будущая жена скульптора Юлия Нельская (1940-2006) пришла в его подвал-мастерскую 17-летней девушкой: «В подвале была магнитофонная приставка, тогда магнитофонов не было, и там Жорж Брассанс пел. Выпили, конечно. Была еще одна девушка, подружка моя, рабочая с завода «Калибр», Валя, она тоже ходила в кружок французский. Начали мы танцевать, и тут мы с Сидуром как-то поцеловались - и все, как говорится, больше уже никуда друг от друга не делись», - вспоминала она в одном из последних интервью эту первую встречу. Юлия, талантливый писатель, была для Сидура его Маргаритой, его помощницей (сама она говорила – подмастерьем), его музой.

Выставка «Война и Мир Вадима Сидура» будет проходить в Манеже до 3 сентября, потом ее путь лежит в Кострому и Ярославль и , возможно, по Золотому кольцу. «Вадиму бы понравилось», - уверена  Ирина Толпина. Эта выставка в 2016-2017 годах  уже была показана в Москве, Страсбурге и Люксембурге.

В Петербурге работа Вадима Сидура «Формула скорби» установлена в Пушкине, на улице Широкой, в память о расстрелянных  в Пушкине в 1941 году евреях.

В  августе 2015 года работы Сидура, принадлежащие Госфонду и  выставленные в Московском Манеже, пострадали от вандалов из группы Энтео «Божья воля», произведения искусства якобы «оскорбляли чувства верующих».  В Петербургском Манеже предприняты определенные меры безопасности, но, как сказала Ирина Толпина, «если человек хочет оскорбиться, он оскорбится от вида белой стены».

share
print