Истории

Дописать книгу и попасть в архивы ФСБ

Руководитель карельского отделения общества «Мемориал», правозащитник Юрий Дмитриев фактически выиграл суд по сфабрикованному делу о педофилии. Решение половинчатое — за кусок обреза Дмитриева все же признали виновным, чтобы силовики смогли сохранить лицо.

В первых строках хочется рассказать немного о самом Юрии Дмитриеве. Бравурных слов говорить не буду. Это просто красивый во всех смыслах человек, с постоянной беломориной, что весьма симптоматично. Я с ним встречался и выходил на перекур пару раз в петербургском отделении НИЦ «Мемориал».

Тогда проходило представление его книг о «Балтморлаге». В то время ему еще было под шестьдесят. Чтобы в глазах была искорка, сказать нельзя. Нет, она была, но такая приглушенная, как будто в траурном обрамлении. Ведь он уже несколько десятилетий ищет и находит места, где лежат незахороненными расстрелянные или просто умершие от лишений жертвы террора. Но эта искорка все равно видна до сих пор.

В деятельности Дмитриева речь, конечно же, идет о сохранении памяти строителей Беломорско-Балтийского канала. И вот Юрий Алексеевич оказался в карельских лесах. Периодически приходится скрупулезно копаться в архивах, потом общение с местными жителями, ну, а потом уже в лес. И так по кругу.

Я у него спрашивал, насколько сложно добраться до расстрельных документов НКВД. Он отвечал, что «когда архивы только что открылись, это было, в общем, легко. Но это еще при Ельцине было. Сейчас — с каждым годом все сложнее». И это понятно, если вспоминать прошлое нынешнего президента.

Ну, а затем появились и результаты. Захоронения «Сандрмох», «Красный Бор» — то, что на устах. Важнейший результат работы Юрия Дмитриева — это идентификация останков. Вот здесь арифметика проста. Из 9,5 тысяч погребенных в урочище Сандрмох — 6,5 теперь имеют имена. И это общая заслуга карельских и петербургских «мемориальцев». И это очень важный труд как для истории, так и для родственников.

«Мне кажется, что вы влюблены в свою работу?» — задавала как-то ему вопрос одна из журналисток. Ответ был простой, что в такую работу невозможно влюбиться, «мне кажется, что это мое предназначение и это то, что я должен делать, не знаю почему».

После нескольких книг, появились и обобщенные списки репрессированных, подготовленные с участием «Мемориала». Ну, а уже совсем незадолго до судилища над Юрием Дмитриевым вышли списки тех, кто стрелял, а позже сам был расстрелян — тоже жертвы, что говорить. И, как отмечают некоторые комментаторы, это и стало последней каплей для карельских правоохранителей.

Так ли это или нет — без фактов сказать сложно, однако сторонники Юрия Дмитриева убеждены, что исследовательская деятельность краеведа раздражала региональную власть. «У нас история воспринимается как идеологическая подпорка режима. Поэтому честные историки воспринимаются как оппозиционеры. По мнению власти, историю надо излагать не по правде, а так, как „требуется“», — считает историк и член Совета по правам человека Николай Сванидзе.

Как результат, 13 декабря 2016 года полиция, по обращению анонима, провела обыск в доме Юрия Дмитриева и нашла в компьютере фотографии его приемной дочери в обнаженном виде. Сейчас девочке исполнилось 12. По словам краеведа, он собирал фото для органов опеки в доказательство того, что не бьет дочь и на ее теле нет синяков. Тем не менее Дмитриев был задержан. Скорее всего, было выполнено поручение «органов», не без участия опеки.

Обвинить по статьям УК «Совершение развратных действий в отношении лица, заведомо не достигшего двенадцатилетнего возраста», «Фотосъемка несовершеннолетнего в целях изготовления порнографических материалов, совершенная в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста» — это значит упечь гражданина в колонию, что называется «с глаз долой». С другой стороны — поставить клеймо педофила в глазах обывателей.

При этом первоначальные экспертизы, которые были проведены весьма странно. Год назад адвокат Дмитриева Виктор Ануфриев удивлялся, что Центр социокультурных экспертиз, проводивший анализ снимков, уже не раз участвовал в политических делах на стороне обвинения. «Состав экспертов: искусствовед, педагог, историк и математик — вызывает вопросы», — отмечал тогда защитник.

Но все-таки под нажимом общественности и благодаря феноменально ювелирной работе Виктора Ануфриева, повторная экспертиза была проведена и легла в основу оправдательного вердикта по данным статьям. Благодаря этому в январе 2018 года Юрий Дмитриев был отпущен под подписку о невыезде, а затем оправдан.

Но не тут-то было, и на первый план выходит висевшее в предыдущих актах на стене, точнее откопанное кем-то в огороде ружье. Точнее «основная часть» огнестрельного оружия. Нет, я могу понять: так обвинители старались, кропотливо собирали «распространенные» порноматериалы, искали свидетелей — в общем «шили» обвинительный приговор. А тут такое фиаско. Но «помогла» еще одна статья — хранение огнестрельного оружия, его «основной части».

Эта статья и утешила самолюбие обвинителей. Эта «ржавая посудина» и стрелять-то не могла. К тому же экспертиза, по словам адвоката, не признала оружием изъятую у краеведа часть ружья 60-летней давности. Эксперты не смогли найти ни его аналогов, ни патронов к нему. Следовательно, сделали вывод, что стрелять из подобного артефакта невозможно. Но суд с этим не согласился.

Это, конечно, не главное в моих размышлениях. Главное — это замечательный труд Юрия Дмитриева и гонения в XXI веке на того, кто занимается благородным делом.

После оглашения приговора, Дмитриев сказал: «Дайте мне дописать книгу!» Ему удалось выяснить, что «существует захоронение в районе Кондопоги, так что я уже скоро снова поеду в Медвежьегорск на поиски». Он предполагает, что там лежат останки еще около шести тысяч замученных сталинским режимом людей.

О своей мечте Юрий Дмитриев сказал просто: «Хочу поработать в центральном архиве» НКВД-ФСБ. Спасибо Вам, Юрий Алексеевич за труд и самоотверженность.

share
print