Новости

Дмитрий Травин: Что нам ответил Гайдар…

Несколько лет назад в редакции газеты «Дело», где я тогда работал, собралось 10-12 человек для того, чтобы пообщаться с Егором Гайдаром, который уважал наше издание и готов был приватно ответить на острые вопросы.

Гайдар видел, что мы постепенно подходим к кризису и, скорее всего, понимал, что он ударит по России сильнее, чем по другим странам, поскольку все наши «успехи» основываются на притоке нефтедолларов. Гайдар давал советы правительству, и в Минфине к нему прислушивались, однако по принципиальным вопросам реформатор ни на что уже повлиять не мог.

И вот один из моих коллег задал вопрос, а стоит ли помогать такой власти? Пусть все развалится. Пусть народ увидит, что на самом деле Россия не с колен вставала, а лишь проедала нефтедоллары. Пусть люди окажутся в таком положении, в каком они были осенью 1991 г. перед приходом Гайдара во власть, когда еда была только по талонам.

Возможно, для страны будет лучше поскорее прозреть и поддержать новые преобразования, чтобы не оставить в нищете наших детей и внуков, которым суждено жить в эпоху, когда нефть кончится?

Я, честно говоря, не поддерживаю принципа «чем хуже – тем лучше», но в тот момент подумал: а ведь и впрямь бедствия порой прочищают мозги. В 1992-93 гг. Гайдара поддерживало много людей, о чем свидетельствует то, что его движение «Выбор России» получило на первых думских выборах больше мест в парламенте, чем коммунисты и жириновцы.

Но Егор Тимурович напрочь отверг идею устраниться от советов правительству и позволить кризису развалить Россию. На вопрос моего коллеги он дал неожиданный ответ. Гайдар, к моему удивлению, ответил с позиций патриотизма. Но это был не тот патриотизм, когда бьют себя пяткой в грудь, а всех несогласных называют врагами народа. Гайдар, как всегда, неспешно рассуждал, и эти его рассуждения говорили больше чем любые экспрессивные выкрики митинговых ораторов.

Я стоял во главе правительства, заметил Егор Тимурович, и хорошо знаю, что такое нищета в стране, обладающей ядерным оружием. Хорошо знаю, каково управлять, когда распались все связи, когда люди враждуют друг с другом, когда непонятно, кто кому подчиняется…

Гайдар несколькими убедительными фразами напомнил нам о том, перед какой страшной опасностью стояла Россия на рубеже 1991-92 гг. Нетрудно понять, что было бы с нами, если бы на развалинах СССР начались бы конфликты типа югославских. Если бы народы СССР стали бы воевать, как народы Югославии, но вместо «Калашникова» имея на вооружении ракеты с ядерными боеголовками.

Если бы сегодня Россия, не дай Бог, вновь дошла до такого состояния, как осенью 91-го, пришлось бы снова звать реформаторов, а уважение к реформаторам прошлого резко возросло бы. Но Гайдар не хотел поддерживать свою репутацию подобной ценой. Он помогал, чем мог, сохранять страну от бедствий и молча выслушивал те гадости, которые так модно стало говорить о его реформах.

Сейчас, когда Гайдар умер на 54-м году жизни, стало ясно, как он при этом страдал.

share
print