Истории

Бокс - это сексуально

«Разве женщина, которая может побить парня, это сексуально?», - удивляется стройная красавица Катя, когда мы говорим, что на интервью с ней хотели отправиться все мужчины редакции разом.

  •  ERM_0257__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0305__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0343__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0522__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0627__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0632__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0658__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0674__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0721__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0796__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0831__580_Sergey_Ermohin.jpg
  •  ERM_0845__580_Sergey_Ermohin.jpg

На этот стереотип Катя смеется и вспоминает, как больно было ее партнеру в спарринге. 21-летняя Катя Хлебкович пошла в секцию бокса не для того, чтобы покрасоваться в перчатках, а чтобы приобрести уверенность в себе.

Когда йога уже не спасает

«Я пошла на бокс, потому что хотелось проверить, из какого я теста, доказать себе, что я могу справиться со всем, что я боец. К тому же мне нужна была эмоциональная разрядка, а йога уже не спасала. Месить подушки, в конце концов, надоело и, перекрестившись, я пошла в зал», - смеясь рассказывает Катя.

Катя Хлебкович - вечно улыбающаяся хрупкая студентка Политеха с тонким голосом и большими глазами. Глядя на нее и не скажешь, что на вопрос: «куда бить, чтобы вырубить?», она, не задумываясь, покажет на кончик подбородка, и серьезно прибавит: «если правильно ударить, то сразу сотряс будет, а еще можно в край скулы – но тогда можно челюсть сломать, там кости слабые».

Синяки: тональники никто не отменял

В секцию она привела сверстницу. Та надела перчатку, ударила по груше, сломала ноготь, и со словами: «С меня хватит», ушла с тренировки. Больше ее не видели. А Кате как будто нравится, когда по ней колотят: «меня это заводит, хочется стать сильнее и ответить!».

Приобретенные благодаря боксу выносливость, чувство координации над собственным телом, ощущение силы сделали ее безразличной к синякам.

«Синяки никогда не смущали, так как я жутко неуклюжая и все равно была вся побитая, хоть и мебелью. Так что одним синяком больше, одним меньше - погоды это не делало.

Да и тональники никто не отменял. Только перед летом или перед поездкой на море, девчонки просили в спаррингах не бить сильно», - рассказывает Катя.

Тренер - добряк и машина-убийца

Первое, на что Катя обратила внимание – живот ее грузинского тренера. «Он такой мамон, метр девяносто, такой миииилый грузинский добряк – по нему никогда не скажешь, что от его удара, груша делает солнышко», - заливается смехом юная боксерка.

«Он преображался во время тренировок: становился эдакой машиной-убийцей, груша трещала от его ударов, - рассказывает боксерша. – Нас он не жалел: как-то мы минут 15 делали упражнение на пресс, а он рассказывал, как правильно мариновать шашлыки».

Женщины-боксеры – примерные домохозяйки

В основном в группе - женщины лет 27-40, семейные с детьми. В раздевалке – разговоры про семью и личную жизнь. А на тренировке – они крутые амазонки.

Кате сразу это понравилось.

«Тетки очень милые. Послушать их в сауне после тренировки - так примерные домохозяйки, присягнувшие на «домострое». Но в тоже время очень рассудительные, спокойные, сильные, уверенные в себе и независимые женщины. В них чувствуется какая-то внутренняя сила», - рассказывает Катя. На тренировке они выпускают пар, и домой приходят довольные и пуленепробиваемо-спокойные.

Бокс – не балетная школа

«Бокс – не балетная школа», – любит говорить Катя. Когда она пришла – ее почти сразу поставили в спарринг с мальчиком: «Мой первый спарринг был с парнишей на год меня младше и похожего на плюшевого мишку с жалобными глазами котенка под дождем. У меня от одной мысли, что придется его ударить, так плохо становилось на душе, что плакать хотелось.

Помню, легонечко била только по плечам, но каждый раз извинялась так, как будто я случайно ему челюсть сломала. А потом привыкла, сама «наполучала» от противников посильнее и даже в челюсть прилетало».

По словам Кати, когда пропускаешь удары боли не чувствуешь. Потом только синяки считаешь: «Постепенно жалость и страх бить прошли, ведь люди добровольно приходили в зал, зная, что их ждет».
 

share
print