Истории

Россия выбрала мем-убийцу, как жить дальше

Почему в России всегда побеждает авторитарный стиль правления? По какому пути следует идти России, чтобы изгнать из себя «мем-убийцу» - и удастся ли это сделать вообще?

Что такое «русская матрица», или «русский мемплекс», я поясню на примере самой дорогой в моей жизни женщины - Валентины Матвиенко. В буквальном смысле дорогой: пара слов в ее адрес в радиоэфире стоили мне потери дохода в виде цифры с шестью нулями. Так вот: когда-то в семье Матвиенко случилась трагедия. Об этом мало знают, детали неважны – важно, что в той чудовищной драме она вела себя как героическая женщина. Но та же самая Матвиенко, выходя из дома и садясь в бронированный автомобиль, ведет себя так, что остается кричать. Та самая женщина, что так самоотверженна в семье, вне семьи относится к людям, как будто они пыль под ногами. Взять историю ее прохождения в Совет Федерации...

Русский тип матрицы называется патримониальной автократией. Это значит, что все в стране, по сути, принадлежит ее правителю. Неважно, как он называется: царь, генсек или президент. Важно, что он хозяин всего, а все прочие – настолько, насколько он им позволил. Эта матрица сложилась в России в период между двумя Иванами: III и IV. Тогда была построена первая вертикаль власти. Ради нее Иван III залил кровью Новгородскую республику, а его сын Василий III вырезал республиканский Псков. Причем расправа над своими же единоверцами велась с такой жестокостью, как будто это враги.

С тех пор принципиально ничего не изменилось. Во Франции за пять веков сменилось две монархии, одна диктатура и пять республик, а у нас все то же вотчинное самодержавие. И даже престолоблюстителя вместо себя царь оставляет точно так же, как Иван IV назначал в зиц-цари татарского выкреста Симеона Бекбулатовича: тот целый год подписывал грамоты именем «царя московским». И русский народ, весьма самоотверженный и заботливый друг к другу в ближнем кругу, все так же чудовищно жесток и нетерпим, стоит выйти на улицу. Сегодня, например, 27% россиян считают допустимыми телесные наказания.

Почему такое происходит? В нашумевшей книге Левитта и Дабнера «Фрикономика» приводятся результаты американского исследования по воспитанию детей в приемных семьях.  В приемных – чтобы исключить влияние генов. Целью было выяснить, какая воспитательная родительская стратегия оптимальна. И выяснилась, что никакая. То есть неважно, ставили ребенка коленями на горох или кормили пряниками. На 50% успехи и неудачи ребенка определяются генами, а еще на 40% - поведением сверстников.

Ген, как известно – это единица наследственной информации, частичка ДНК, выживающая за счет репликации. В 1976 году британский биолог Ричард Докинз предложил, по аналогии с геном, понятие «мем»: частичка культурной информации, также выживающая за счет копирования. Мы, люди – меметические машины. Просто мемы реплицируются не биологически, а информационно. Мемы, как и гены, конкурируют друг с другом: например, за право быть доминантным в аллелях (у подростков доминирует тот, что в «подростковой», а не в «родительской»). И как в биологии в аллельных хромосомах один ген отвечает за голубые глаза, а другой за карие, а ребенок рождается голубоглазым за счет подавления второго гена первым, - так и в обществе. В условном «западном» обществе доминируют мемы, отвечающие за терпимость, толерантность, взаимное уважение. В условном «восточном» те же самые мемы присутствуют (откуда бы иначе у Матвиенко взялась самоотверженность?!), однако являются рецессивными.

Вопрос «почему так?», то есть «почему Россия не Европа?», - это вопрос любого мыслящего русского, умеющего подмечать различия в общественном даже не устройстве – формально мы демократическая федерация, хотя в России нет ни демократии, ни федерации – а в общественном поведении. Ответ обычно предлагается искать в истории. Французский историк Жак Ле Гофф в своей книге «Рождение Европы» поясняет, например, что Запад стянут тремя обручами. Первый – античность (искусство и логика), второй – Рим (римское право), третий – западное христианство. И это так! Однако ведь Финляндия не знала римской колонизации, не говоря про античность?

Мое предположение сводится к тому, что у «западного» и «восточного» мемов разные механизмы выживания. «Западный» выживает за счет изменчивости. Сталкиваясь с чуждым мемом, он пытается извлечь из него максимум пользы, то есть сделать его «своим». «Западный мем» не боится мутации, постоянное изменение – его врожденное свойство. Отсюда, например, мультикультурализм. А «восточный» мем – это мем-убийца. Сталкиваясь с мемом-соперником, он, чтобы выжить, пытается его уничтожить. Вот почему Pussy Riot осуждены с запредельной для Европы жестокостью (при поддержке, кстати, 3/4 населения). Вот почему РПЦ отбирает помещения у музеев, а Ватикан пускает публику в свои музеи языческого искусства.

Сам по себе «восточный» мем ни плох ни хорош: он, например, иногда спасителен, как во Второй мировой. Но он опасен, когда нет противостоящего «западного» мема: иначе он будет уничтожать любого, реального или мнимого, конкурента самодержца. То есть врагами легко можем стать мы с вами, - даже в том случае, если патриотичны, православны и искренне любим царя. Потому что при Сталине зачищались не нелояльные персоны, а потенциально опасные зоны их обитания. Например, Союз писателей или аппарат НКВД.

С этой точки зрения происходящее сегодня в России более чем тревожно. По сравнению с СССР современная Россия не является все же тоталитарным государством. Тоталитаризм – это строй, при котором посредством идеологии контролируется личная жизнь. В СССР нельзя было носить юбки, какие хочешь, и волосы той длины, какой хочешь, и заниматься любовью с тем, с кем хочешь. Есть симптомы превращения России в тоталитарное православное государство. Что произойдет, если это случится, легко себе представить. Достаточно посмотреть на Ирак или на собственную историю.

И тогда, отвечая сегодня на вопрос «что делать?», следует честно сказать: уезжать. Отъезд – решение проблемы. Сикорский или Зворыкин раскрыли свои таланты в США, а в СССР мем-убийца легко бы мог превратить их в ничто, как превратил Вавилова.

Есть и другой ответ: надо делать революцию. Общественное развитие без социальных революций действительно невозможно, точно так же, как научное развитие – без научных революций. Однако сегодня революция в России не случится, поскольку нет критической массы носителей «западного» мема. А без их победы революция обернется переворотом, как это было осенью 1917 года, когда ничего не изменилось по сути, но к власти пришли откровенные негодяи.

Так что мой ответ на «что делать?» сводится к простому: российской элите следует учиться. Потому что сегодня в России мало кто из образованных людей знаком даже в общих чертах с новейшими исследованиями в общественных и естественных науках, которые популярны у Докинза, Даймонда, Хантингтона, Фукуямы. Та же теория мемов мало кому известна: «Меметическая машина» Сьюзан Блэкмор у нас не издана.

Мой же личный прогноз на будущее печален. Рано или поздно два мема столкнутся в борьбе на выживание. В книге Джорджа Фридмана «Следующие 100 лет» описан сценарий III Мировой войны. В 2040-х Россия в ней терпит поражение и разваливается на куски.

Не хочется верить, - но, похоже, к тому идет.

P.S. Эту больную тему развил в своей публичной лекции в петербургском книжном магазине «Борхес» журналист и телеведущий Дмитрий Губин (цикл его лекций и мастер-классов запланирован по выходным до середины декабря).

share
print