Истории

В Петербурге меньше протестуют, чем в Москве, потому что считают себя более культурными

Участники уличных акций оппозиции – обеспеченные, образованные, информированные, финансово независимые от власти и свободные от телевизионной пропаганды люди. Такой вывод содержится в итогах социологического опроса, опубликованного на сайте «Левада-центра». Правда, речь идет только о Москве. Чем в плане протеста Петербург отличается от столицы, выяснял «Мой район».

Социологи «Левада-центра» опросили 325 участников марша против «закона Димы Яковлева», который состоялся 13 января в Москве: по сравнению с 2011-2012 годами людей за 40 и пенсионеров на митингах стало больше, чем молодежи. Численность таких мероприятий сократилась «за счет вымывания из протестного движения тех, кто оказался на первых митингах случайно, из интереса». При этом ядро протестующих увеличилось, а также выросла его активность.
 
В Петербурге аналогичные замеры не проводились. Получить статистическую выборку, когда на митинг против «закона подлецов» на Марсово поле выходит две тысячи человек (0,04% горожан), попросту невозможно. В столице, для сравнения, на марш 13 января вышли от 20 до 50 тысяч человек – примерно 0,5% москвичей. Итого: удельный вес протестующих в городе трех революций в десять раз меньше, чем в Москве, – это проявлялось и в декабре 2011, и весь 2012 год. Возможно, мы берем не количеством, а качеством?
 
Политолог Александр Конфисахор не соглашается с выводами социологов об «укреплении ядра протеста»: «В анонимном опросе человек может говорить что угодно и как угодно. Например, если спросить, готовы ли респонденты отдать жизнь за Родину, думаю, очень многие скажут, что готовы, при этом пальцем за нее не пошевелят. Бумага все стерпит! Надо быть реалистами: протестное ядро определяется психологическими особенностями его участников – ценностями, приоритетами, потребностям. Между декларируемыми ценностями и реальными может получиться расхождение».
 
Оппозиция слабеет, но происходит это по объективным причинам, считает экономист и политолог Андрей Заостровцев: «Люди не могут бросить все – детей, работу, престарелых родственников, – и уйти  в профессиональные революционеры! Если власть не создаст сильный предлог - такой, как фальсификации на выборах 2011-2012 - то протестная волна продолжит свой спад. Усиливается то, что экономисты называют «эффектом безбилетника», когда потребитель общественного блага старается уклониться от его оплаты. В данном случае общественным благом является свобода». 
 
Чем петербургская культура уличного протеста отличается от московской?
 
«Левада-центр» опровергает распространенное мнение, будто участники акций в Москве противопоставляют себя «лидерам протеста». Уровень доверия к Борису Немцову, Алексею Навальному, Сергею Удальцову и другим политикам растет. «Уверен, в Петербурге ситуация обратная, – говорит Александр Конфисахор. – Особенно после произошедшего в петербургском «Яблоке». Когда политики готовы бороться против однопартийцев из-за того, что одни получили мандаты, а другие нет, – чего еще можно ожидать?! Отношение к оппозиции в Петербурге в лучшем случае нейтрально настороженное. В худшем – насмешливое: собака лает, караван идет». 
 
«На акции в Петербурге приходит меньше людей, поскольку мы считаем себя культурнее москвичей, соответственно, ищем другие, менее радикальные способы высказывания, – продолжает Конфисахор. – Можно негативно относиться к московским лидерам оппозиции, но там они все-таки есть, в отличие от Петербурга. Наконец, когда проблема касается сакральных вещей, таких, как здоровье детей, мы намного сильнее сплачиваемся. Вспомнить хотя бы ситуацию с 31-й больницей: когда речь зашла о здоровье и жизни детишек, люди, еще вчера не помышлявшие о протестных действиях, вышли на улицу».
 
Петербуржцы – большие скептики по отношению к власти. «Мы считаем, возможно, что больше толка над ней насмехаться, относиться с сарказмом, чем публично в модной тусовке, в ночных кабаках демонстрировать свою нелюбовь. Москвичи превратили хождение на акции в модное явление. У нас другое отношение к «моде» и власти», – добавил политолог. 
 
Социолог Роман Могилевский: «Первые знаменитые митинги в Москве собирали больше молодежи, хипстеров. В последнее время мы наблюдаем протестующих более зрелого возраста (но не пожилых). Отсюда большая устойчивость протестных настроений, больше прагматики, меньше романтики. В этом смысле Москва стала похожа на Питер, где всегда протестовал средний возраст и средний класс. Отличие в том, что, несмотря на обилие гражданских активистов, московские акции – больше политические, чем гражданские. Даже 13 января на митинге против «антимагнитского закона» в Москве скрытым фоном проходило стремление изменить власть, сделать ее вменяемой. В Петербурге проходят гражданские и градозащитные акции. Митинг в защиту 31-й больницы 23 января на Марсовом поле – не исключение».
 
Возрастной и социологический состав протестной публики отражается на тактике властей. «Одно дело, посадить в кутузку 20 молодых романтиков, другое дело – иметь дело с пенсионерами (вспомните, что творилось во время монетизации льгот). Если возрастная динамика пойдет в сторону взросления, власти придется серьезно подумать о налаживании диалога с протестующими», – добавил социолог. 
 
Экономист и политолог Андрей Заостровцев: «На акции протеста в Петербурге выходит не какой-то особенный класс, а срез общества. Есть молодые люди и пожилые, бедные и богатые. Единственное, что их объединяет, – это удовлетворение от самого действия. Умные люди понимают, что результата, скорее всего, не будет, если речь не идет о частной проблеме типа 31-й больницы (в данном случае власть поняла, что оборзела). Немецкий социал-демократ Эдуард Бернштейн говорил: «Конечная цель ничто, движение – все». Примерно по такой схеме мы протестуем».
 
Петербургский оппозиционер, блогер Владимир Волохонский: «Складывается впечатление, что в Петербурге на протестные акции начали выходить совершенно новые люди – их лица мне ни о чем не говорят. Они выходят по конкретным, волнующим их поводам. Это совершенно новая прослойка. В Петербурге структурируется новая оппозиция – появились «Молодежная солидарность», движение «Весна», другие новые организации. Но принципиальной разницы в плане доверия к оппозиции я пока не замечаю».
 
Почти половина опрошенных в Москве заявила, что готова финансировать протест – в сентябре 2012 таких было всего 26%. По словам Владимира Волохонского, который собирает деньги в фонд помощи задержанным, в Петербурге ситуация не изменилась. На студенческом марше, куда пришли 100 человек, он собрал 400 рублей. На митинге против «закона Димы Яковлева» из 2000 человек – 18-20 тысяч.
share
print