Художница рисует петербургских мигрантов и верит, что люди их не любят по указке сверху

«Женечка, к тебе пришли!», - бабушка-вахтер провожает нас с фотографом в небольшую комнату: на стенах уже развешаны картины – портреты мужчин и женщин с грустными глазами и серьезными лицами. Художница Евгения Голант, выпускница «Мухи» (ныне – академия им.Штиглица) подписывает последние картины. 

 

Подписи такие. Нурлан (дворник): «Есть здесь одна женщина. Я шел с другом, она вдруг подбежала и стала бить нас ногами. Иногда у нее хорошее настроение. Я терплю, я научился не обращать внимание». Диля (уборщица): «Я не могу отказать. Что умею, могу сделать. Одной женщине квартиру убрала. Окно помыла. Она говорит: «Деньги сейчас не могу дать». Я говорю: «Не надо, не надо». И она, когда увидит меня, сразу яблоком угощает».  

 

• 

  С.Николаев

• 

  С.Николаев

• 

  С.Николаев

• 

  С.Николаев

• 

  С.Николаев

• 

  С.Николаев

• 

  С.Николаев

• 

  С.Николаев

 

В 2005 году Женя вместе с друзьями-художниками решила сделать выставку про фрукты на петербургских рынках. Взяла этюдник, отправилась на Торжковский. Люди на рынке художнице понравились сильнее груш и яблок. «Меня роскошно встретили, угостили фруктами. Один мужчина стихи мне написал. К сожалению, не запомнила, теперь мучаюсь. Чуть ли не на руках носили. Была и рискованная ситуация, но это - неважно. Главное, что общение было душевным». Про рискованные ситуации художница рассказывать не любит: как-то брали у нее интервью журналисты из одной газеты, и всеми силами старались узнать про ее неприятные истории с мигрантами. Женя очень постаралась и специально для них вспомнила две такие и 100 противоложных, положительных. Но в печать пошли только  негативные.

 

«Я видела, как продавцы с любовью моют каждый фрукт. И мне кажется, что они продают их прекрасно. Я очень рада, что у нас в городе есть такой кусочек Кавказа: приходишь на рынок – а там юг», - продолжает художница. Потом Голант начала рисовать уборщиц, дворников – последние в мигрантской иерархии занимают позицию наиболее уязвимую. «Отличие продавцов на рынке от дворников чувствуется. На рынке люди более успешные, что ли: лучше зарабатывают. Я ходила рисовать на крытые рынки:  там даже по-английски говорят немного. А дворники, понятное дело, меньше зарабатывают, и работа у них тяжелее».

 

«Я посмотрела, как некоторые из них живут - ужасно. Мы ходим по асфальту, а они под землей живут, в подвалах. Непонятно, как там можно жить. Видимо, они работают дворниками, и вот их селят в такие места, где лопаты и прочий инвентарь хранятся. Грустно, что такое может быть. Не знаю, что с этим делать. Я об этом пытаюсь говорить».

 

Несколько лет назад выставка работ о мигрантах Евгении Голант прошла на Кузнечном рынке. Потом был проект «Адмиралтейские истории». «Один американский культурный фонд делал историю про Адмиралтейский район, где проживает много мигрантов. А на «Нарвской» мы даже домашнюю мечеть нашли, - рассказывает Женя. - В закрытом заводе «Красный треугольник» есть цех, который еще функционирует – я ходила и туда рисовать: там узбеки работают, в основном». Потом была выставка в магазине «Пятерочка» рядом с «Нарвской»: на прилавках картины поставить не разрешили – установили на камерах хранения. В сентябре 2012 года художница сделала цикл «Дворники Литейного проспекта»: три дня работы выставлялись в арке на Литейном, 30. «Про дворников Литейного – я догадывалась, что, в основном, это мигранты. Оказалось – одни мигранты».

 

«Многие отказывались позировать. Например, женщины на рынке не очень любили это дело: потому что сразу собирается толпа людей – и обсуждают, что, например, глаз неправильно нарисован. Вы же понимаете, у меня не реалистический стиль. Девушка одна, которую я рисовала, была недовольна: ей хотелось выглядеть красивше. Были еще люди, которые говорили, будто им мусульманская вера не позволяет позировать», - удивляется Женя. На каждый портрет у Евгении Голант уходит часа по два. Художница и натурщики обмениваются телефонами, но, как правило, общение дальше не складывается. Разве что одна женщина приглашали на мастер-класс: хотела показать Евгении и ее друзьям, как готовить плов. Но готовить я, признается художница, не особо умею.

 

«Многие из них хотят дружить. В музеи ходить. Да-да, одна женщина говорила мне, что ей интересны театры». Выясняем, что я тоже знаю эту женщину: Севара, активистка профсоюза дворников – мне она, в частности, рассказывала про тяжелую жизнь дворников Невского района, которым месяцами не платили зарплату. Севара работает в профсоюзе переводчицей с таджикского – и одновременно уборщицей в одном из отделений полиции. Зарабатывает, по данным Жени, тысяч 30 в месяц: для мигрантов это хорошие деньги. «Она мне рассказывала, что дружит с милиционерами – обидеть ее или ее друзей сложно», - добавляет художница.

 

«Отношение к мигрантам в Петербурге, сами знаете, ухудшается. В 2005-м даже на рынке была атмосфера добрее, а люди  - веселее. Я не знаю, почему так. Не знаю, что и почему пугает в мигрантах. Я слышала такой странный рецепт: закрыть границы. У них все очень плохо – границы закроем - и тогда они устроят революцию. Все, мол, станет прекрасно. Но я этого не понимаю. Наверное, все исходит от нашего «верха» – вот эта нелюбовь к другим людям. Хотя, вы же видите, в Европе – в Голландии, во всяком случае – люди тоже стали активнее обсуждать вопрос отношений мигрантов и коренного населения».

 

В планах у Евгении Голант - работа в Таджикистане: художнице интересно понять, от чего бегут люди из этой республики, несмотря на то, что в России их ждут ужасные условия быта и негатив со стороны горожан.

 

Напоследок Женя говорит, что решила устроить выставку в Еврейском общинном центре не просто так: здесь преподают русский язык детям мигрантов. И правда: когда я выхожу из здания на Рубинштейна, 3, сталкиваюсь с женщиной, как говорится, нетитульной нации – она ведет в центр непоседливого карапуза, который восторженно верещит на чистом русском языке.