Эксперты расходятся во мнении, почему уволили вице-губернатора Петербурга Сергея Козырева: тарифы на ЖКХ взвинтил капитально, не устроил губернатора Полтавченко, замешан в коррупции... Единственное, в чем все сходятся: придет новый начальник и оставит все по-прежнему. «Мой район» решил выяснить, почему от перестановок в высших эшелонах петербургской и российской власти не меняется жизнь граждан. За комментариями мы обратились к журналистам Дмитрию Губину и Даниилу Коцюбинскому.
Мнение Дмитрия Губина, журналиста и телеведущего:
«Россия вернулась к устойчивой ситуации, когда власть сама по себе, а население – само по себе. И слой, принимающий решения, никак не связан со слоем, который просто живет в нашей стране, в Петербурге. Губернатор назначается и снимается на основании соображений царя, которыми он не считает нужным делиться с населением. Смольный – уже давно царское внешнее управляющее устройство. Нечто вроде представительства ордынского хана, собирающего дань. Когда дань становится слишком высокой, как в случае с резким повышением тарифов на коммуналку (у меня, например, сумма в квитанции выросла на 100%), начинается роптание. Но в принципе, все привыкли, что власть в России – нечто абсолютно внешнее по отношении к людям.
Философ Николай Бердяев писал: «Россия ждет жениха, который должен прийти из какой-то выси, а приходит немец-чиновник и владеет ею». Снятие вице-губернатора Козырева – это снятие немца-чиновника. Немцы назначали, немцы и снимают, – живем-то мы в условиях оккупации. Обычному петербуржцу гораздо важнее не попасть в полицейскую проверку на дорогах (в полном соответствии с фильмом Германа), а уж кто у этой власти назначен гауляйтером, и кто при гауляйтере в штурмбанфюрерах – да и бог бы с ним.
Большая и глубокая ошибка русской интеллигенции – полагать, что мы можем распоряжаться своей страной, что она нам принадлежит. Ни у кого из 142 млн населения России, за исключением одного-единственного человека, ничего своего в России нет. Ни у петербургского бомжа, ни у Алишера Усманова. Все, что у них есть – от нижнего белья до миллиардов на счетах – принадлежит царю, который милостиво дозволил кое-чем распоряжаться. А может и отобрать: взгляните на Ходорковского. Так повелось со времен Ивана III, и продолжается по сию пору. Вот вам и причина, почему русские не рассматривают Россию своей страной, а рассматривают страной, в которой им дозволено жить. Русские не считают нужным управлять страной, и правильно делают, потому что это страна действительно не наша.
Традиция несобственной страны закреплена десятками тысяч жертв Ивана III, Василия III, Ивана IV. Последний не просто истребил население давным-давно лишившегося республиканского правления Новгорода, но если верить летописям, убил больше новгородцев, чем на тот момент в городе числилось. Эта традиция закреплена кровавым воскресеньем 9 января 1905 года. Эта традиция закреплена миллионами убитых и репрессированных при Сталине. Эта традиция закреплена делом Pussy Riot, делом Ходорковского, – это традиция насилия, и этот страх стать жертвой государственного насилия, и эта покорность государственному насилию и делают нас единой нацией».
Мнение Даниила Коцюбинского, историка и журналиста:
«Я вообще не знаю, кто такой Козырев, и мне безразлично, кто будет следующим правителем жилищно-коммунальной сферы и даже губернатором Петербурга. Общество зависит от власти в целом, а не от конкретных персонажей. Эту зависимость можно искоренить только революционным путем. Я допускаю, что отдельные чиновники не против делегировать большую ответственность обществу, но это их внутренние радости. Аппарат не может функционировать иначе, чем сейчас, пока миллионы не выйдут на улицу. В таком случае аппарат реформируется, и всем чиновникам, хотят они того или нет, придется работать в новых условиях. Не уверен, что им это понравится.
Законы работают только в демократическом государстве. В авторитарном государстве – только если они не противоречат усмотрениям высокого начальства. Это касается не только ЖКХ. В Конституции написано, что Россия – это федерация с республиканской формой правления. На деле у нас унитарное государство, авторитарная тирания. Эта авторитарно-унитарная модель копируется на любом уровне власти. Мы как в XV-XVI веках – подданные царя и его наместников. Нас не касается, как они выстраивают отношения между собой. На бумажке – касается, в жизни – не касается.
Политическая система зафиксирована в жизни. В понятиях, по которым мы живем. Нигде не зафиксировано, что на выборах должна побеждать «Единая Россия», но таковы понятия: чиновники по умолчанию, даже без телефонного права понимают, что им нужно делать. Вот пример: при Сталине у нас была Конституция. Конечно, не самая демократическая в мире (в ней не было права на частную собственность, например), но нужно ли объяснять, что реальные понятия, по которым функционировал государственный аппарат, отличались от бухаринской Конституции?
Единственный способ реформировать Россию – это ее демонтировать. Последняя революция произошла в 1991 году, и Российская Империя до какой-то степени демонтировалась. Очень скоро процесс остановился и даже пошел вспять. Сейчас мы живем при реставрации. Следующая революция демонтирует систему еще больше. Такова метафизика российского государства: зависимость общества от власти объясняется зависимостью общества испокон веков. Воеводы, кормленщики, откаты, борьба с коррупцией – все это существует с XV века.
Человек оппозиционных убеждений может реформировать систему, только если он занимает самый высокий пост в стране, как Горбачев. Он может довести страну до бархатной революции путем либерализации. Если он занимает промежуточный пост (вариант Кудрина), единственное, что остается, – это помогать начальнику сохранять авторитарную систему. Или уходить в отставку, конфликтовать с системой вне ее».
