Написал нам про кота и остальных белорусский пожарный Василий Хацкевич: “Смотрел и думал, что нельзя в нашей работе черстветь, чужая боль должна быть солью на рану”.
Однажды на всю страну, в огромный рупор объявили, что не будет теперь спящих, вечно пьяных и без воды приезжающих работников пожарной службы, а мир и покой граждан будут охранять магутныя асiлкi из МЧС.
Появились плакаты а-ля " Если вы увидели на дереве кошечку и вам нечем заняться - звоните 01, пусть парни приедут и тоже дурью помаются". На ЦОУ (Центр оперативного управления – ред.) стали поступать звонки со всякой хренью, навроде разбившегося термометра ( кстати, тот ещё был блокбастер, как нибудь расскажу), лебедя, придавленного весенним ледоходом к заграждению на подводящем канале станции.
Лебединая песня
Птицу эту мы, с присущим нам профессионализмом, отвагой и безграничной любовью к родной природе, пытались вышибить из полыньи лафетом.
О чём он там думал, поливаемый двумя вёдрами воды в секунду, сколько раз просил у смерти избавления, всё глубже загоняемый мощной струёй под лёд, - одному их птичьему богу известно!
В конце концов мы были вынуждены признать некоторую ошибочность наших действий, и, обвязанные верёвкой, вооружившись штурмовой лестницей, мы бросились в атаку. Увидев приближающиеся к нему зверские рожи представителей несомненно наигуманнейшей профессии, лебедь начал биться в истерике.
Рывок, ещё рывок, вот-вот, чуть-чуть помочь бы...
Приняли решение лестницей распихать льдины. Кроме как "хотели как лучше, а вышло как всегда" на ум ничего не приходит. Кто знаком со штурмовкой, тот знает, что удержать её за противоположную крюку сторону не очень то и удобно, рычаг Архимеда действует против вас.
Ну и… Что - ну и? Ну и не удержали, со всего размаха шарахнув по горбу белорусского лебедя. Включив дристомёт на полную мощность, лебедь выдал такую "свечку", по сравнению с которой подводный старт крылатого "Першинга" с атомохода не старт, а так, бяка-раскоряка! И т.д. и т.п.
Кот и вентиляция
Как-то вечером позвонили нам, и рассказали, что жильцы одного из домов уже целый день слышат из вентиляции кошачьи вопли, в переводе на человечий язык звучащие как "Вашу же мать! Позвоните кто нибудь 01!".
Взялся за гуж, не говори, что не дюж. А уж назвался МЧС - полезай в кузовок (в смысле, в бойцовский).
Приехали. Ничего сверхъестественного. Кот, который как известно гуляет сам по себе, совершая променад по чердачному этажу, задрал свой усатый нос, видимо, так высоко, что не заметил вентиляционной шахты, куда и свалился, оглашая окрестности непотребными криками.
На уровне четвёртого этажа сумел-таки зацепиться за боковое ответвление, которое оказалось мало для тела, но смогла влезть голова. Так он там и торчал, периодически подавая сигналы СОС в ванную комнату одной из квартир.
Появилась хозяйка кота, пожилая женщина, рассказала грустную историю о внучке, проживающей у неё без родителей, которая к тому же на днях заболела, и что кот для внучки - самый дорогой друг, возвращения которого она ждёт уже целые сутки.
Ну, не боги горшки обжигают, может, обожжём и мы.
Два, ДВА часа мы пытались справиться с этой скотиной!!! Подводили под него сетку, в надежде, что он зацепится за неё когтистыми лапами, пытались подцепить крюком для разбора конструкций, даже на чердаке было слышно как трещит его шкура, от безысходности пробовали сбить его на подвешенный снизу мешок - всё безрезультатно.
Кот упрямо лез только вперёд, категорически отказываясь сдать хоть немного назад. Сдох фонарь, начальник побежал домой за своим, благо недалеко жил.
Вся операция проходила в полном радиомолчании, чтобы область не просекла. Объяснить, что делает первый ход объектовой части во главе с начальником два часа на чердаке, представлялось довольно затруднительным.
Пол-двенадцатого ночи, чердак, пыль, два часа раком, нервы, как струны у контрабаса, вроде бы толстые, но тоже имеют свой предел. Сдалась даже хозяйка, пробормотав "не верю я, что кого нибудь спасут", ушла.
Наверное это и подстегнуло меня. Мысли о маленькой, больной девочке, которая не спит и всё ждёт своего котёнка, жгли мою душу, как не жгла первая любовь. Говорят, нет сильнее чувства. Есть, для меня есть, это осознание беспомощности перед беспомощным. Может, поэтому и работаю семнадцать лет, не помышляя о смене профессии.
На помощь мне пришёл милиционер из "Бриллиантовой руки". Помните, как он объяснял способы снятия гипса:
- Можно напоить, оглушить, в общем с бесчувственного тела, наконец с трупа!
Чтобы вытащить кота, нам придётся его придушить, сообразил я. Благо, в кармане оказалась проволока, метра два. Сварганили две петли на концах. Хозяйка, женщина с тонкими руками, смогла со стороны ванны дотянуться и кончиками пальцев накинуть одну петлю коту на шею, а затем просунули другой конец с петлей мимо кота в шахту основной вентиляции.
Дальнейшее было делом техники: подцепив крюком петлю, мы начали тянуть. Минуту кот сопротивлялся, хрипел, а затем обмяк и вывалился в шахту. Секундное дело поднять его наверх, но он уже не дышал.
Мы втроём смотрели на на рыжее тельце, мокрые, с ручейками слёз глазки, на стёртые до крови подушечки на лапках. Неужели всё зря?
Ах ты тварь мохнатая! Я с остервенением стал дуть в его запененную пасть, схватив за передние и задние лапы растягивал в разные стороны, словно эпилептик, играющий на гармошке. Я был в таком неистовстве, что попадись под руку скальпель - не задумываясь вскрыл бы ему грудную клетку и приступил к прямому массажу сердца.
А ведь и вправду зарежет - наверное, мелькнула мысль у кота, и он открыл глаза. Осоловелый взгляд, тихое “мяяяяяяу”, и безвольно свешенная голова мне на грудь...
Так я и понёс его, как ребёнка, уж мне-то можете верить, я знаю как носят детей, у самого их трое. То чувство безмятежного блаженства, охватившее меня, не вызовет наверное ни один наркотик. Всю обратную дорогу я смотрел в окно, и видел в нём маленькую девочку, её взгляд обращённый, нет, не ко мне, упаси господи, к коту, как они молча разговаривали.
Смотрел и думал, что нельзя в нашей работе черстветь, чужая боль должна быть солью на рану. Да, спасая чужие жизни мы сокращаем свою, но такой уж крест, взялся его тащить - тащи. Хотя никто, конечно, его к тебе не привязывал. Сам ведь вызвался подставить плечо.
