Сергей Софенко – учитель биологии и ОБЖ лицея №533 - стал победителем в номинации «Учитель года» в Санкт-Петербургском конкурсе педагогических достижений. Он будет представлять наш город на всероссийском конкурсе учителей. Сергей работает в школе с 1992 года - с 19 лет.
— Как вы считаете, что определило вашу победу в городском конкурсе?
— Всего было шесть этапов конкурса, но считаю, что самое удачное выступление у меня было на первом этапе — открытый урок в 9 «А» классе 56-й гимназии. Я выбрал любимую тему — о гипотезах возникновения жизни. Был там у меня один прием: я превратился в дирижера, а класс — в мой оркестр. У меня был настоящий дирижерский пульт, палочка, бабочка — все как положено. И параллельно шел хороший видеоряд с музыкой — о разных теориях возникновения жизни. А к концу урока мы приходим к выводу, что не так уж важно, как возникла жизнь — важно, чтобы она не прекратилась. Думаю, жюри понравилось.
— Вообще, в списке победителей в разных номинациях много мужчин — молодых учителей. Неужели в профессию стали возвращаться мужчины?
— Да, стали. Профессия учителя постепенно меняет статус. Школу сейчас поддерживают финансово: переоснащения, конкурсы, премии различные, есть куда развиваться, есть поле для самореализации. Поэтому и мужчины возвращаются. У нас недавно пришли двое молодых учителей физкультуры, спортсмены. Очень приятно видеть, как они горят работой, тренируют ребят перед соревнованиями, завоевывают кубки, медали.
— Если в целом говорить об учителе «нового формата», то каким он должен быть сегодня?
— Всякие нужны. Возьмите линейку с двумя крайностями — от демократа до тирана, и вот все они нужны. Меня часто спрашивают: к какому учителю отдать первоклассника? А я ведь не знаю, что у вас за ребенок: одному нужна «ласковая бабушка», другому — «строгая мама». Но, пожалуй, есть одно общее качество — учитель должен уметь строить доверительные отношения и сам быть человеком, которому доверяют. Родитель и ребенок должны доверять учителю. Класс должен доверять. Он сам должен доверять своему руководству, а оно — ему. Только так будет хороший результат. Сегодня большой дефицит доверия в обществе, а без него никуда.
— Часто говорят, что современные дети — «другие». Это так?
— Думаю, нет. Они, как и раньше, очень разные. Но у них появились новые проблемы.
Современный ребенок — перегруженный. Информация, которая течет со всех сторон, закладывается где-то на подсознании и мешает спокойно воспринимать знания, концентрироваться. Сегодняшнее время требует «апгрейда» человеческого мозга, но ведь это невозможно. Дети не выполняют домашние задания, эта проблема уже хроническая.
Вторая проблема — катастрофическая нехватка внимания родителей, особенно отцов. Возможно, так сложилось в силу каких-то социальных причин и привычек. Бывает даже, что ко мне обращаются мамы, — не одиночки, из полных семей — которые просят меня о разговоре или влиянии на ребенка. О том, что должно идти от отца. А папа на работе.
Для меня работа с родителями сегодня — самая сложная часть профессии. Скажем, с теми же домашними заданиями один выход: нужно повышать мотивацию подростка к получению знаний. А это совместная учительско-родительская задача, и главная!
— А как же бороться с перегрузкой?
— Ну, хотя бы не перегружать там, где это возможно, помимо школы. Плюс популярны разнообразные курсы с методиками быстрого чтения, запоминания… Они тоже напрягают психику. А лучше просто ходить в школу, доверяя учителям. Большая часть преподавателей Петербурга — профессионалы, и они, скорее, служат, чем работают.
— Может, в ответ на меняющийся мир нужно круто поменять и само школьное образование? В США уже есть школы, куда дети приходят раз в неделю, все остальное время — проектная исследовательская работа.
— Но если не приходить в школу каждый день, нарушится контакт с учителем. А я убежден, что учитель как человек, передающий не только знания, но и опыт, который учит общению, передает культуру — он будет востребован еще очень и очень долго. Никакой интернет с телефоном живое общение не заменят.
— Сейчас много рассуждают об интеграции предметов, о междисциплинарных связях, как вы к этому относитесь?
— Интегративные курсы, к сожалению, от науки уводят. Я придерживаюсь взгляда о том, что человек должен знать «немного обо всем и все о немногом». Эта идея, прозвучавшая когда-то с трибуны съезда Советов, по-прежнему хорошо работает.
— Что, прежде всего, сегодня мы должны сформировать в детях?
— Главное — самостоятельность и ответственность. А мы очень плохо умеем передавать детям ответственность. Началось это в 1990-е — было страшно выйти на улицу, мы перестали отпускать детей гулять, посылать в магазин за хлебом. Потом появились тетрисы, компьютеры — дети так и остаются дома, под присмотром мамы и папы. И, выходя из 11-го класса, они остаются детьми.
Например, мы стараемся как можно больше бывать с детьми вне стен школы и дома. За этот год побывали в девяти поездках: в Крыму, в городах Белоруссии, в Москве, в Петрозаводске… Дети очень хорошо раскрываются в таких выездах, находят в себе сильные и слабые стороны. Пребывание вдали от дома для них необычно, где-то экстремально, и, конечно, воспитывает взрослое, ответственное отношение к своим поступкам. Но есть родители с позицией: «Пусть он рядом со мной сидит, мне так спокойнее». Понятно, но тогда женщине придется пожизненно быть мамой ребенка.
— Вы здороваетесь с юношами за руку, это не нарушает необходимую дистанцию между учителем и учеником?
— С пацанами — по-мужски, это нормально. Ребята знают, что если я обращаюсь на «вы», вот тогда я сердит.
— Сейчас обсуждается вопрос о половом воспитании в школе. Нужны ли такие уроки или достаточно того, что проходят в рамках анатомии?
— Я за то, чтобы не акцентировать внимание на этих вопросах. Есть также тема в курсе ОБЖ о болезнях, передаваемых половым путем. Этого достаточно, остальное должно идти из семьи. Даже «Этика и психология семейной жизни» — сегодня этот предмет, я считаю, не уместен. В прошлом был дефицит информации на эти темы, а сейчас его нет. Лучше пусть Пушкина читают.
— Что сегодня является тормозом развития школы?
— Тормозит учительский консерватизм, хоть он и здоровый. Все новшества воспринимаем: «Ой, да зачем?» Когда сокращали программу по биологии в 10-м классе, из двух часов сделали один, помню, обсуждались законы Менделя. Сначала убрали третий закон. Стали все возмущаться — как же так? Потом смотрим — да вроде можно и без второго, и без первого. А сейчас — да можно и вообще по-другому объяснить эти генетические законы. Все сначала воспринимается в штыки, а потом вроде бы и лучше стало.
— А электронный журнал заполнять успеваете?
— Любые перемены сопряжены с трудностями. Но на будущий год в математических классах у нас уже будет отменен бумажный журнал. Приближаемся к электронному документообороту. Зато вот я сейчас держу классный журнал у себя, а где-то другой учитель его ищет. А так — посмотрел в интернете, и все.
С ЕГЭ какие были войны, а сейчас почти все спокойны.
— Кстати, главное обвинение в сторону ЕГЭ — дети в выпускных классах не учатся, а натаскиваются. Разве этого нет?
— А что, раньше мы ничего не зубрили? Я вспоминаю, как мы сдавали геометрию в 9-х классах — нас тоже натаскивали по билетам. Да, эта форма не творческая, но без нее никак. Например, мы пока таблицу умножения не выучим, не можем дальше проходить математику. Так и тут. Все зависит от образовательного учреждения, от учителя. Наш директор Майя Юрьевна Кунц понимает, что ученик должен быть и развит во всех отношениях, и хорошо сдать ЕГЭ. Учителя так и работают: вот здесь мы к ЕГЭ готовимся, а вот здесь мыслим, развиваемся, исследуем. И все на одном уроке.
— Если бы вы стали министром образования, что бы сделали?
— Сократил бы учебный год на пять дней. Сейчас 25 мая заканчивают обучение только 9 и 11 классы, у них начинаются ЕГЭ и ГИА, а остальные должны продолжать учебу. Но на деле они только делают вид, что учатся. Я бы решил эту проблему — пусть по всей России учебный год заканчивается 25 мая. Последний звонок — и все!
