В Благотворительном фонде «АдВита» паллиативное направление создано четыре месяца назад. Его возглавила Екатерина Овсянникова. За это время она объехала все хосписы города, продолжает изучать ситуацию с доступностью обезболивания и паллиативной помощи в Петербурге. У Кати постоянно звонит телефон: звонят пациенты, а чаще – их родственники, которые не могут добиться обезболивания близких или просто не знают, что делать. А петербургские и областные врачи продолжают мучить тяжело больных людей.
Между тем именно в Петербурге появились первые в России хосписы, в Комитете по здравоохранению отчитываются, что все необходимые документы, которыми должны руководствоваться врачи, чтобы пациент был вовремя обезболен, в стране приняты, а город ими руководствуется, лекарства в наличии, сеть хосписов, выездных служб, противоболевых кабинетов создана. Тогда почему так часто у Кати Овсянниковой звонит телефон?
- Екатерина, почему люди жалуются, что не могут вовремя получить обезболивание?
- Проблемы возникают из-за отсутствия единого прописанного и понятного всем регламента получения паллиативной помощи и обезболивания в городе. Сейчас большая ответственность лежит на терапевте поликлиники, к которой прикреплен пациент. Вне зависимости от того, есть в этом районе паллиативное отделение или хоспис, есть ли выездная патронажная служба, именно терапевт отвечает за то, получит ли пациент необходимую помощь своевременно. Например, только врач поликлиники может выписать рецепт на сильнодействующее обезболивание.
Выездная служба, которая приезжает на дом к пациенту, только консультирует.
В отчете Комитета по здравоохранению, поданном в Росздравнадзор за 2016 год, указано, что в каждой поликлинике есть специалист, ответственный за обезболивание. То есть комитет уверен, что в каждой поликлинике каждого района города человеку, нуждающемуся в обезболивании, помогут. Но к нам ежедневно обращаются люди, которых выписали из онкологических клиник на симптоматическое лечение по месту жительства, а они не то что лечения, они рецепта в поликлинике получить не могут.
На прошлой неделе был страшный случай – два выходных дня 30-летний мужчина буквально лез на стенку от боли. В поликлинике терапевт сказал его маме: «Слушайте, ну какой смысл мне к вам ходить? Я все равно сделать ничего не могу. Какой там вам рецепт нужен? Вы скажите, я выпишу».
Но ведь обезболивание в частности и паллиативная помощь в целом не может сводиться к выписке рецепта. Это должно быть динамическое наблюдение – контроль за состоянием, снятие тягостных симптомов, например, тошноты и рвоты.
- То есть динамического наблюдения нет?
- Все зависит от случая и личности конкретного врача. Наверное, кто-то из паллиативных пациентов получает это динамическое наблюдение на дому, но я с такими не встречалась. В «АдВиту» обращаются люди в состоянии полного отчаяния. Они уже постучали во все возможные двери, но исчерпывающей и понятной информации так и не получили. Человек может страдать от пролежней, от тягостных симптомов, от которых знающий врач может избавить. Кроме того, состояние человека, нуждающегося в паллиативной помощи, меняется. Важно отследить и предупредить возникновение болевого синдрома и тягостных симптомов. Сейчас ни о чем таком речь не идет и родственникам приходится ходить от кабинета терапевта в кабинет к онкологу или неврологу по несколько раз, чтобы получить просто необходимый рецепт. Это недопустимо. В федеральном законодательстве нет преград для получения рецепта на наркотическое обезболивание в день обращения.
- А на практике как получается?
- На практике получение рецепта на сильнодействующие обезболивающие препараты может затянуться на насколько дней, а может, и на несколько месяцев. Пациент, как правило, сам уже никуда идти не в состоянии, родственник вызывает терапевта на дом, терапевт часто не приходит. Родственник сам идет в поликлинику к терапевту. Но ведь терапевт, не видя пациента, не может назначить корректную обезболивающую терапию.
Недавно звонил сын пациентки, выписавшейся из петербургского онкоцентра домой в Выборг. Выписали с полностью расписанной и выданной на руки схемой обезболивания, где было указано, что в случае ухудшения состояния женщине требуется наркотическое обезболивание. Дальше сын должен был пойти к терапевту, чтобы врач пришла, осмотрела больную, выписала трамадол, подобрала симптоматическую терапию, исключающую побочные явления – тошноту, рвоту, запор. Терапевт предложила женщину госпитализировать в паллиативное отделение, мотивируя это тем, что там ее и обезболят и уход надлежащий обеспечат. Госпитализировали, но терапию не назначили и не обезболивали. Женщине нужны были переливания крови, поэтому в паллиативном отделении сына уговорили перевести ее в районную больницу. Там сделали переливание крови, потом выписали домой. Дома опять замкнутый круг от терапевта к онкологу. В общем, в итоге нам пришлось обращаться на горячую линию Росздравнадзора, чтобы выписали рецепт. С момента выписки пациентки из петербургского онкоцентра до получения обезболивания прошло полтора месяца.
-Как они все это время жили?
- Они это время не жили, они мучились. Мне звонит этот человек и говорит: «Катя, я не понимаю, что делать, врачи ничего не говорят, я прихожу к терапевту, он меня отправляет к онкологу, тот – обратно к терапевту». Родственники лежачих пациентов – такие же уязвимые, как и сами пациенты. Они не в той ситуации, когда у них есть силы, время, нервы, чтобы бегать кругами и добиваться от врачей того, что положено по закону. Я звонила в поликлинику в Выборге, главный врач сказала, что разберется и поможет, но со мной она обсуждать ничего не будет, так как это нарушает закон о конфиденциальности. Она обещала, что в течение суток это проблема будет решена. На вторые сутки я не выдержала и позвонила на горячую линию Росздравнадзора. После этого пациентке выписали уже не трамадол даже, а лекарство следующей ступени обезболивания - фентанил в пластыре, потому что боль была уже невероятно сильной. К сожалению, это типичная ситуация, таких историй десятки.
- Почему так происходит?
- Потому что система оказания паллиативной помощи, особенно на дому, недостаточно развита. И в Петербурге, и в Ленобласти. Потому что человек, нуждающийся в паллиативной помощи, это на сегодняшний день человек без маршрута. Люди не знают, как себя вести, куда обращаться. Даже когда близкий человек уходит из жизни, то его родным настолько больно вспоминать все обстоятельства последних месяцев, что они стараются не бередить эту рану. Одна женщина говорила мне, что не может забыть красные в последние дни от боли белки глаз своего отца. Эти люди и их боль остаются невидимы для большинства из нас. Если только не происходит случаев, как с адмиралом Апанасенко. Если только такие люди, как Любовь Аркус, не находят в себе силы громко заявить о случившемся в собственной семье.
- Катя, но почему врачи до сих пор говорят: «Мы боимся сесть»? Ведь есть же местный приказ, регулирующий их действия при выписке наркотических обезболивающих?
- Есть Федеральный закон 1175н, на который ссылается Комитет по здравоохранению и утверждает, что этого достаточно. Действующие местные акты приняты еще до изменений в законодательстве 2015 года, они только обновляют состав проверяющей доступность обезболивания городской комиссии. Но факты доказывают, что этого недостаточно. Я не могу отвечать за врачебное сообщество, не думаю, что есть одна какая-то причина, почему врачи говорят «мы боимся сесть». Скорее это целая связка проблем. Но я не раз слышала от Минздрава и Росздравнадзора слова поддержки в вопросах обеспечения врачами права пациента быть обезболенным. Мне кажется, если в городе появится подробный местный регламент получения паллиативной помощи и обезболивания, если там будут закреплены ответственные за оказание помощи и прописан маршрут пациента, это поможет снять страх врача в том числе.
- Паллиативная служба фонда «АдВита» отработала четыре месяца, к какому видению проблемы вы пришли сейчас?
- Мы как горожане сейчас находимся на стадии формулирования запроса на качественную и эффективную помощь. Ведь это и наша ответственность тоже – сформулировать проблему и требовать ее решения от властей города. Жалобы на горячие линии от родственников пациентов, пристальное внимание СМИ, предложение помощи со стороны благотворительных фондов – это все необходимо для решения существующих проблем.
Мы как благотворительный фонд понимаем, что невозможно обеспечить высокий уровень паллиативной помощи без привлечения благотворителей и волонтеров. Это доказанный международный опыт. Поэтому мы начали взаимодействовать с некоторыми из медицинских учреждений, оказывающих паллиативную помощь. Пока все находится на уровне организации досуга для пациентов и помощи персоналу в бытовых вопросах. У фонда «АдВита» многолетний опыт развития волонтерского движения в медицинских учреждениях, и мы знаем, что волонтеры – это не только поддержка для пациентов, но и для персонала. Мы провели уже несколько субботников на территориях хосписа и паллиативного отделения и результат однозначно положительный.
Кроме того, мы активно ищем диалога с Комитетом по здравоохранению и надеемся на продуктивное сотрудничество в будущем. Потому что уверены, что только вместе сможем гарантировать, что пациент и его близкие в последние часы жизни не останутся брошенными.
Необходимые телефоны:
Горячая линия Росздравнадзора по проблемам обезболивания (по рабочим дням)
8 800 500 18 35
Горячая линия Фонда помощи хосписам «Вера»
8 800 700 84 36
Горячая линия «АдВиты»
904 05 81
«Ясное утро» - психологическая помощь онкобольным
8 800 100 01 91
