В Детской инфекционной больнице № 5 больше года как открыто отделение, оказывающее помощь детям в трудной жизненной ситуации — там 30 коек, сюда со всего города везут детей — полиция, скорая, органы опеки. Везут грудных и подростков. Город огромный, а отделение одно.
Сотрудницам опеки иногда приходилось ждать по несколько часов в приемном отделении пока ребенка примут. А если его привезла не скорая, а полиция (которая вообще не должна этого делать) или опека — на личной машине или в такси, то заехать за шлагбаум на территорию больницы эти машины не могут, то есть надо хватать ребенка и бежать по двору, машину же припарковать негде. И вообще, так ли это правильно, чтобы в городе существовало единственное место — многопрофильный стационар, куда со всего города привозят детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации? Этим вопросом задалась Уполномоченный по правам ребенка Светлана Агапитова.
За 2018 год в отделение поступило 1128 детей, здесь за 7−10 дней дети обследуются и дальше уже надо решать — возвращать их в семью, отправлять в социозащитное учреждение, дом ребенка
«Отделение, куда поступают дети, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, должно быть в больнице, но оно не должно быть единственным на весь город», — уверена Светлана Агапитова.
В Петербурге в трех из шести государственных приютов города есть карантинные изоляторы, куда можно привозить детей. А малышей до четырех лет можно привозить в дома ребенка, которые сейчас не заполнены — там есть и медики, и условия для карантина.
Для того чтобы детей, которые попали в трудную ситуацию, могли бы принимать и три приюта, и дома ребенка, надо изменить инструкцию, которую совместно разработали два комитета — по здравоохранению и социальной политике. Светлана Агапитова рассказала, что это получится сделать не раньше марта.
Но еще раз обратите внимание на цифру — 350 детей вернули в семьи. Многие специалисты отмечают, что эти семьи далеко не всегда можно назвать очень бедными, абсолютно асоциальными. Нередко там просто не замечают детей. У финнов в соцзащите есть такое понятие — «ребенок стал невидимым для родителей». То есть он как бы есть, но его вроде как и нет. Родителям все равно — что он делает, что думает, чем живет. У некоторых родителей, как говорят специалисты, «глубокая степень социальной дезадаптации», они не умеют любить, потому что сами не получили в детстве любви, они не умеют заботиться, попросту быть родителями — у многих из этих людей, рожденных в конце 80-х — начале 90-х годов не было возможности этому научиться.
