Истории

Полтавченко возвращает городу ларьки, которые запретили и снесли при Матвиенко

В Петербурге могут снова появиться ларьки. Такова инициатива недавно созданного Комитета по развитию предпринимательства и потребительского рынка. А также – еще одна ликвидация завоеваний прежнего губернатора Валентины Матвиенко. Борьба с ларьками в Петербурге длилась все 2000-е годы, причем, представители малого бизнеса видели в этом мучительную казнь целой отрасли (было закрыто более 5 тысяч ларьков и примерно 25 тысяч человек лишились работы), а руководители города – не более чем стремление приблизить Петербург к европейским стандартам. Как заявили в комитете, возвращение ларьков на городские улицы будет проходить с учетом тех пожеланий, которые высказали сами коммерсанты.

«Благодаря усилиям предпринимателей, общественных организаций и органов исполнительной власти, а также экспертов Общественного Совета по развитию малого предпринимательства был разработан проект изменений в постановление правительства, которое регулирует мелкорозничную торговлю, - рассказала пресс-секретарь Комитета по развитию предпринимательства Мария Семенова. – Вообще, употреблять слово «ларьки» было бы неправильно. Это объекты мелкорозничной торговли – павильоны и киоски."

Некоторые предложения проекта прямо исключают идеи, внедренные Валентиной Матвиенко (и потом скопированные в других городах). Например, зона отчуждения между ларьком и зданием поликлиники, стадиона, администрации – может быть сокращена с 50 до 10 метров. Перечень улиц, на которых нельзя размещать киоски, тоже наверняка претерпит изменения. Раньше в него было включено 407 улиц, то есть все крупные городские магистрали. На маленьких поставить ларьки нельзя, потому что они займут лишнее место на тротуаре. Остаются – площади и дворы, но площади у нас сплошь исторические, а во дворах мало клиентов. Зато срок жизни для каждого ларька будет порядка пяти лет, а раньше он определялся, исходя из нормативов обеспечения района продукцией, продаваемой в ларьке. Скажем, точка, торгующая едой, исчезала, как только в квартале строили очередной сетевой магазин.

Ларьки в Петербурге убивали в три этапа. Как известно, губернатор Яковлев начал свою деятельность с зачистки рынков. Борьбу с ларьками развязала Валентина Матвиенко. Три постановления – в 2004, 2005 и 2006 годах – помогли покончить с мелкорозничным бизнесом, оставив лишь небольшие оазисы, которые никто не желал посещать в виду их неудобного расположения.

В 2004 году торговые точки убрали из остановочных павильонов – числом около двух тысяч.

В 2005-м – все, что находится в 50-метровой зоне от школ, больниц, станций метро – около трех тысяч.

Наконец, в 2006 году малый бизнес получил самый страшный удар – запрет на мелкорозничную торговлю в комплексах площадью менее 150 метров. Тогда-то и начались народные волнения, стычки с полицией – на Хасанском рынке и у станции метро «Старая Деревня». Из 880 таких объектов, включающих в себя по 30-100 торговых мест, осталось что-то около 130. По итогам 2006 года закрылось около 35 тысяч мелких предприятий, по итогам трех лет – около 40 тысяч. При этом, как считают эксперты, число рабочих мест, которые давали эти 40 тысяч ИП, можно смело умножать на пять, так как каждое предприятие имело своих бухгалтеров (пусть и многостаночников), своих экспедиторов, грузчиков, техников, не говоря уж о как минимум двух продавцах. Итого – 200 тысяч рабочих мест - растворились в небытии. В некоторых местах появились павильоны, но далеко не все они содержали продукцию всего гастронома. И уже невозможно было купить молоко, хлеб, батарейки и пиво просто по дороге от остановки до дома. Приходилось делать крюк до ближайшего магазина шаговой доступности и радоваться, если там нет очереди в кассу. При Георгии Полтавченко произошло только одно закручивание гаек: запретили продавать в павильонах пиво и вот-вот запретят сигареты, но это был федеральный, а не местный закон.

И сейчас, и тогда было очевидно, что зачистка, по крайней мере, в спальных районах, прежде всего была выгодна крупным торговым сетям. Избавление от ларьков осуществлялось за счет самих предпринимателей. Поэтому подсчитать, во сколько «зачистка» обошлась городскому бюджету, довольно трудно, тем более, что с задачей одновременно справлялись несколько комитетов и ведомств.

«Например, на мои павильоны «наезжали» в течение шести лет представители Роспотребнадзора, налоговой, МЧС, РУВД, - рассказал один из петербургских экс-предпринимателей. Я завел специальный журнал проверок: так вот, к декабрю число визитов обычно доходило до 300. Это больше, чем количество рабочих дней в год. Пожарные, например, оштрафовали за то, что у продавцов нет противогазов. Потом начались суды. Вот и посчитайте, сколько это стоило городу. Машины, на которых приезжали проверяющие. Их зарплаты. Зарплаты судей, которые разбирали наши дела. Ну, а снос мне, конечно, пришлось оплачивать самому. Потом на месте павильона все заложили плиткой: там, где были разные стыки с коммуникациями. Павильон – это ведь не ларек, который можно увезти. Павильон можно только сломать».

Что бульдозеры и делали после решения суда, под прицелом видеокамер. Счет за работы потом повестили на бывшего владельца. Формально власти были правы: срок аренды коммерсанту не продлили. Поправки в законе обещают дать работать павильону в любом случае, в течение пяти лет, даже если необходимость в нем для города отпадет.

Председатель ассоциации предприятий малого бизнеса в сфере потребительского рынка Алексей Третьяков отметил, что закрытие магазинов в Апраксином дворе лишило Петербург нескольких миллиардов рублей в год – эти деньги можно было получать в качестве налоговых отчислений. Сейчас там, конечно, торгуют, но нелегально. Беда в том, что уничтожение мелкорозничной торговли в середине 2000-х привело к планомерному снижению качества продукции, в том числе – пищевой. Это была не вакханалия 90-х, а системное вытеснение качественной еды, так как монополисты-продавцы поставили производителей в очень жесткие рамки. Закупочные цены были ниже себестоимости, и у заводчиков возник выбор: или разориться, или начать жульничать, используя вместо мяса высшего сорта – второй и хуже. Если бы у них было больше мест для сбыта, производители колбас и молока могли сами диктовать условия. В итоге мы ездим за йогуртами в Финляндию, а здесь, если хотим качественной еды и одежды, переплачиваем во много раз».

Так что одним возвращением ларьков ситуацию в Петербурге не оздоровить. Потому что проблема не не в них. А систему перестраивать придется долго и упорно.

share
print