Адвокаты Pussy Riot Марк Фейгин, Николай Полозов и Виолетта Волкова собираются сделать документальный фильм о процессе над «кощунницами». Это не первая попытка: британская кинокомпания Roast Beef тоже отсняла километры материала и уже приступала к монтажу. Но у правозащитников не сложились отношения с британцами. Один из авторов нового фильма Марк Фейгин рассказал «Моему району», почему ему противна зарубежная версия и по какой причине к съемкам не хотят привлекать Екатерину Самуцевич.
Наши пути с компанией Roast Beef разошлись, потому что им нужны скандальность и зрелищность, нам же хотелось снять show trial, то есть фильм-процесс. Конечно, британцы не могли сделать фильм о группе, потому что у них не было возможности пообщаться ни с кем, кроме Самуцевич. Остальные-то сидят. Мы сначала затевали совместную работу, и это означало, что адвокаты могут диктовать условия, final edict: что может быть в фильме, а чего не может. Я говорил: не надо нам никаких съемок в Зоологическом музее, когда Толоконникова была уже на девятом месяце. (Надежда Толоконникова и ее муж Петр Верзилов, а также другие участники арт-группы «Война» средь бела дня под прицелом видеокамеры занимались сексом в музее - «МР»). Нам, адвокатам, неприятно, что это видео пойдет в одном контексте с нами. Но британцы ничего не хотели слушать. Конечно, как документалисты они большие профессионалы, чем мы.
Пока я не знаю, что попадет в британский фильм, будет ли там, например, концерт Мадонны. Могу только сказать, что сам клип в храме Христа Спасителя в него войти не может – по крайней мере, если это кино намереваются показать на российский территории. Клип, как известно, признан экстремистским и запрещен к показу, даже фрагментарно.
Мы сами выкрутились из этой ситуации довольно просто. Все материалы следствия у нас есть, в том числе – доказательная база (видеозаписи репетиций). Эти съемки не объявлены запрещенным материалом. Всего у нас имеются 200 часов видеозаписей, в основном, из зала суда, из которых требуется смонтировать документальное кино длиной час – час десять минут. Дополнительных съемок не понадобится, только монтаж.
Мы собираемся привлечь иностранного режиссера, а кого – еще не знаем. С нашими мы дружим, но не хотели бы поручать им такое кино. У российских творцов замыленый взгляд, за ними наверняка кто-то стоит: друзья или другие авторитеты, у которых есть своя позиция, и она будет тянуть их в сторону. Это плохо.
Для изготовления фильма нам требуется около полугода. Теоретически можно успеть к годовщине приговора участницам панк-молебна в храме Христа Спасителя (он был в сентябре).
Главная особенность нашего фильма – он не будет рассматривать акцию как субкультурное или художественное мероприятие или как политический протест. Для нас главное, что это было правонарушение, которое из административного сделали уголовным. Впервые власть решилась показать, сколь серьезно она готова игнорировать нормы права. Когда такое втихую в деревнях происходит, это одно, а когда под прицелом видеокамеры, которая на весь мир даст сюжет – это другое. А судья на голубом глазу не дает допросить уже вызванных свидетелей, то есть нарушает статью 271 часть 4 УПК…
Экспертов, которые выдали нужные властям заключения, то есть Троицкого, Понкина и Абраменкову, мы бы тоже с удовольствием показали в фильме, но они уклоняются. Скорее всего, мы привлечем к фильму других экспертов, настоящих, признанных специалистов, например, Гейдара Джемаля. Пусть они не разделяют мнение наших подзащитных, но, по крайней мере, они интересны зрителям и они искренне ответят на вопросы. Насчет Самуцевич не знаю, будем ли мы ее снимать. Да, она вышла на свободу, потому что с ней договорились. Мы тоже могли уговорить наших подзащитных взять на себя вину, покаяться – и получить условку. Собственно, мы это и делали. Но они твердо заявили: никаких раскаяний и извинений. Извинения были только в адрес прихожан.
Мы изначально понимали, что подзащитных посадят, и борьба велась за срок – чтобы не дали «семерик» вместо «двушечки». Потом Самуцевич решила покаяться, но этого было мало: от нее потребовали еще и дискредитировать всех адвокатов. Она это сделала. И отрезала остальным возможность выйти. Я понимаю, что сейчас эта история стала забываться, и даже слушания в Страсбурге, если состоятся, ее не очень освежат. У россиян появились новые заботы, кроме как следить за процессом. Просто надо было чем-то завершить всю эту историю – и чтобы это был не заранее предопределенный приговор.
Фестивали документального кино с удовольствием включат наш фильм в программу: есть предложения от Артдокфеста и Роттердамского фестиваля. В России его ждет либо прокатная судьба, либо премьерный показ где-нибудь в интернете. Сделаем для него специальный сайт или просто выложим на Youtube. Нет у нас никакой задачи заработать деньги, так что даже сбор добровольных пожертвований осуществляться не будет. Мы сейчас стараемся держаться подальше от любых денег. Лишь бы фильм посмотрело максимальное количество россиян.
